Маргарет Мур - Двенадцатый день Рождества

Впрочем, для нее действительно важнее всего была сегодняшняя трапеза — ведь от того, как пройдет святочный ужин и будут ли удовлетворены многочисленные гости, зависит ее будущее. А внешность — только необходимое приложение ко всему остальному и должна соответствовать торжеству.

Так размышляла Жизель, уверяя себя, что комплименты сэра Майлса и его восторженные взгляды были не совсем искренними.

— Мэри, как ты находишь мою прическу? — нахмурившись, спросила она свою горничную.

От неожиданности та опешила. Еще ни разу со дня возвращения ранней осенью госпожа не интересовалась ее мнением о своих нарядах, украшениях — да и вообще ни о чем таком!

— О, по-моему, прическа очень вам к лицу, миледи! — воскликнула девушка.

Задумчиво закусив губу, Жизель скептически осмотрела изысканный головной убор пурпурного бархата, насыщенным цветом напоминающий ягоды падуба и расшитый зелеными и золотыми нитями.

— А как ты считаешь, это мне идет? — допытывалась она, примеряя убор и всматриваясь в свое отражение; длинные волосы ее были заплетены в две толстых косы, перехваченные темно-красными лентами в тон убору.

— Конечно, миледи, он очень красив и прекрасно смотрится с вашим нарядом, — заверила ее горничная.

Это соответствовало истине: пурпурного цвета платье, напоминавшее римскую тогу, было тоже сшито из дорогого бархата, а сквозь низко вырезанный лиф виднелась тончайшая золотистая сорочка.

— Скажи, Мэри, не смотрится ли мой убор слишком вызывающе? Я вовсе не хочу, чтобы гости пялили на меня глаза.

— О нет, миледи, едва ли они станут приглядываться к вашему наряду, — отозвалась прислуга.

Жизель ожидала услышать несколько иной ответ.

— Вот что, — решительно заявила она наконец, — надену-ка я шаль, так будет гораздо лучше. — Сняв убор, она накинула на голову шелковую золотистую шаль, почти полностью скрывшую косы, а сверху водрузила пурпурный убор. — Что ж, вот так совсем неплохо.

— Не имеет значения, во что вы облачитесь, миледи. Что бы ни надели, вы все равно будете самой прекрасной дамой на празднике, — заметила горничная и озорно подмигнула. — Я уверена, что сэр Майлс не спустит с вас глаз!

— Оставим это, — резко оборвала ее Жизель и направилась к двери, стараясь не думать, кто там не будет спускать с нее глаз. — Схожу-ка я посмотрю, все ли готово для трапезы. Жюстин сегодня волновался, достаточно ли наш поставщик прислал соли. Если недостаточно, мне придется выйти за него замуж.

Жизель торопливо вышла из комнаты, оставив служанку в полном недоумении.

— Она должна выйти за поставщика соли? — пробормотала служанка вслух, рассеянно поднимая с полу отвергнутые госпожой ленты, шали и головные уборы, которые Жизель разбросала, выбирая наряд по душе. — А мне казалось, что она обручена с сэром Майлсом…

Мысленно представив себе дряхлого морщинистого старичка, поставлявшего соль ко двору Уотертонов, Мэри прыснула со смеху. Хвала Всевышнему, подумала она, приступая к уборке комнаты, я не знатная госпожа и на моих плечах не лежит столько забот, особенно на Рождество!

Жизель смутно сознавала, что сэр Майлс, сидящий подле нее, говорит о чем-то забавном, поскольку в ответ на его добродушные шутки то и дело раздавался смех ее дяди. Однако внимание девушки отвлекали менестрели на подмостках. К великому ее огорчению, альтист слишком невоздержанно воздавал должное вину, и теперь его смычок то и дело выпадал из непослушных пальцев. Да и сам музыкант, как заметила Жизель, опасно кренится вперед и вот-вот рухнет через оградительные перила.

Жизель нахмурилась. Может, дать знак сенешалю, что пора заменить напившегося альтиста? — подумала она. Только как сделать это, не вызвав всеобщего внимания?

Следовало заняться менестрелями раньше, отругала она себя. Так бы и произошло, не увлекись она смешным зрелищем — как леди Алиция строит глазки сэру Майлсу. Леди Елизавета тоже с подозрительной частотой обращала свой взор в сторону стоящего на возвышении стола.

Не то чтобы Жизель волновал повышенный интерес, проявляемый женщинами к сэру Майлсу Бакстону, конечно же, нет. Вон те юноши из зажиточных дворян, слева от ее стола, весь вечер смотрят, например, на нее саму — ну и что? Во-первых, она не какая-нибудь легкомысленная особа, а во-вторых, у нее и без того забот хватает.

Беспокоило другое: со все нарастающей досадой она замечала, как ее дядюшка, сидевший по другую сторону от сэра Майлса, хитро и загадочно поглядывает на них обоих…