Маргарет Мур - Двенадцатый день Рождества

Когда танец закончился, Майлс даже не запыхался, тогда как Жизель дышала тяжело и прерывисто, словно только что бегом поднялась в свою башню и так же бегом спустилась вниз.

— Благодарю вас, миледи, — склонив голову, учтиво произнес Майлс.

— Я… мне нужно идти, — сказала Жизель, отчаянно стараясь отдышаться и заставить повиноваться тело, ставшее непослушным от оценивающего взгляда своего партнера.

— Да, я знаю, — понимающе кивнул Майлс. — У вас очень много дел.

С этими словами он снова поклонился и неторопливо пошел в сторону Елизаветы Коутон.

Чтобы унять сердцебиение, Жизель глубоко вдохнула, потом выдохнула. Какое, в конце концов, ей дело до того, с кем еще он будет сегодня танцевать? Девушка повернулась и поспешила в кухню, где ее поджидали несколько поварят и Мэри.

Взяв из рук служанки свою меховую накидку, Жизель набросила ее на плечи, затем приказала поварятам заполнить корзины остатками собранной со столов пищи и следовать за ней.

Когда корзины были приготовлены, Жизель вывела поварят в холодную тихую ночь. Булыжная мостовая белела покрывавшим ее льдом, и Жизель посоветовала мальчикам проявлять осторожность, чтобы ненароком не поскользнуться.

С остроконечных башен свисали сосульки — как длинные прозрачные пальцы неведомого великана; в небе над головой сияли мириады ярких звезд. Полная луна освещала путникам дорогу, и, хотя воздух был морозным, прогулка показалась девушке очень приятной.

У внешних ворот их терпеливо ожидала толпа бедных крестьян из близлежащих деревень. В руках люди держали всевозможные емкости, куда предполагали складывать рождественские дары, — старые корзинки, прохудившиеся котелки, ковшики, платки и даже куски дряхлой ветоши. Самые бедные женщины, у которых и такой утвари в хозяйстве не имелось, просто приподняли юбки или плащи.

Во главе ожидавших стояли маленькие ребятишки.

С ласковой улыбкой на губах Жизель поманила их к себе и, называя каждого по имени, раздала столько хлеба, мяса и другой еды, сколько каждый смог унести. Несколько ломтей хлеба упали на мерзлую землю и были тут же подхвачены ловкими ручонками. Дети тонкими голосками благодарили щедрую хозяйку, отчего у той защемило сердце.

Одарив детей, Жизель раздала провизию взрослым. Мужчины кланялись ей в пояс, женщины приседали в реверансе, каждый благодарно улыбался. Из всей рождественской суеты Жизель ближе всего приняла к сердцу эту нехитрую процедуру раздачи подарков. В отличие от многих дворян, собравшихся в празднично украшенном замке, стоявшие вокруг Жизель люди были искренне благодарны за еду, которую получили из ее рук.

Когда корзины были опорожнены, Жизель отпустила продрогших поварят, попрощалась с крестьянами и заторопилась обратно в замок — и едва не столкнулась с сэром Майлсом, прислонившимся к внутренней ограде двора. На его красивом лице блуждала какая-то странная улыбка — то было одобрение и еще что-то…

Уважение. Неподдельное восхищение и уважение.

Завороженная его взглядом, Жизель подошла к нему совсем близко.

— Сэр Майлс? Что вы здесь делаете? — тихо спросила она. — Я думала, вы танцуете…

— Мне, знаете ли, стало любопытно, какие заботы могли вырвать вас из моих рук, — мягко ответил он.

И снова заставил Жизель смутиться!

— Я… я… мне нужно возвращаться, — запинаясь, проговорила она.

Рыцарь кивнул, пропустил ее вперед и пошел рядом, выражение лица его оставалось загадочным.

— Вы отлично справились с вашим заданием, — помолчав, сказал он низким глубоким голосом.

— Не преувеличивайте моих заслуг, сэр. Не так уж сложно раздать неимущим пищу, которую не доели во время трапезы.

— Верно, но лишь очень и очень немногим дарящим удается держать себя так, будто их самих одаривают.

— Полагаю, это оттого, что от дарения я получила истинное наслаждение. Мне нравится видеть детские улыбки, нравится сама мысль о том, что хотя бы сегодня они будут сыты.

— Любите детей?

— Очень. А вы?

— Раньше я как-то не задумывался об этом, но сейчас, когда вы спросили, понял, что люблю.

Внезапно Майлс положил руку ей на плечо, вынуждая остановиться посреди пустынного двора. Девушка удивленно взглянула на своего спутника.

— Сэр?

Что-то вокруг неуловимо изменилось. Может, дело в нем, а может, в ней самой. Как бы то ни было, Жизель почувствовала, что между нею и Майлсом в этот момент протянулась незримая ниточка доверительности и душевности.