Дениза Алистер: Третьего не дано

— Конечно, я об этом думал. А чего ты ожидала? — Сейчас Эрвин не смотрел на нее. Вместо этого он пристально изучал содержимое бокала, словно его больше всего интересовало, как темно-янтарная жидкость изменяет свой цвет при разном освещении. — Это была самая первая мысль, которая пришла мне в голову. Но я отказался от такого решения. По двум причинам. Во-первых, из-за моей матери. Ты ей нравишься. — В голосе Эрвина явно слышалось недоумение по этому поводу. — Наша свадьба стала единственным радостным событием, которое хоть немного смягчило ее горе, причиненное смертью Тома. Если развод состоится всего неделю спустя, она вряд ли это вынесет. Что касается второй причины — это твой будущий ребенок. Я ни в чем не виню Тома. Он умер, даже не зная о том, что сделал тебя беременной. Итак, ради него мы сохраним семью. Я возьму на себя всю ответственность за воспитание его ребенка. Если хочешь, назови это братским долгом. Том иногда поддразнивал меня за не в меру развитое чувство семейного долга, но, где бы он ни был сейчас, думаю, он благодарен мне за это.

На мгновение в его глазах промелькнула тень давнишней обиды, и у Джоан сжалось сердце. Ей хотелось обнять Эрвина, успокоить его, сказать, что все еще может быть хорошо, если он сам этого захочет, если выслушает ее и постарается понять.

Она уже собиралась встать и подойти к нему, но ее остановило мрачное выражение его лица. Резким тоном, словно отсекая одну фразу от другой, Эрвин продолжал:

— Итак, мы будем делать вид, что ничего не произошло, — ради моей матери и ребенка, который у тебя родится. Но, помимо этого, я не желаю иметь с тобой ничего общего. Мы вернемся в Шотландию через три недели, как и собирались, а потом я уеду проверить некоторые из зарубежных филиалов фирмы. Думаю, ты согласишься, что в твоем состоянии тебе нельзя много путешествовать.

Эрвин встал из-за стола, ополоснул бокал в раковине и поставил его на сушилку. Джоан с трудом подавила рыдания.

Каждое из его слов только увеличило выросшую между ними стену, и теперь ее казалось невозможным сокрушить. Его заявления, что отныне их брак становится чисто номинальным, она не могла простить. Ведь он даже не выслушал ее!

— А если я не соглашусь на этот… этот фарс? — Джоан вскочила, но ей пришлось схватиться за край стола, чтобы устоять на ногах. — Я хочу, чтобы ты выслушал и мою точку зрения. Я хочу, чтобы ты знал, что произошло на самом деле. Думаю, что имею на это право.

— У тебя нет никаких прав! — Эрвин отшвырнул полотенце, которым вытирал руки. С того момента, как он вернулся, это был первый признак того, что нервы его на пределе. — Если это фарс, то ты сама его затеяла. Ты согласилась выйти за меня замуж, хотя подозревала, что, возможно, беременна от моего брата. — Он не собирался щадить ее. — Почему? Из-за того, что тебе не хотелось оставаться одной с ребенком на руках? В самом деле, если один брат потерян навсегда, то почему бы не выйти замуж за другого? Правда, у него не такая романтическая профессия и он не так хорош собой, но все же это лучше, чем ничего. От него требуется лишь вступить в брак и образцово исполнять супружеские обязанности, среди которых секс занимает не последнее место. Это позволит закрыть глаза на его недостатки.

Эрвин резко отвернулся, словно сам вид Джоан был отныне для него невыносим.

— Но ты ошибаешься. Со мной такие штучки не пройдут. Однако ты хороша в постели, с этим я не стану спорить. Так что в любом случае я смогу заниматься с тобой любовью в свое удовольствие. Никаких обязательств, никаких грязных тайн, никаких сожалений.

Даже если бы он своими руками вырвал сердце из ее груди, боль вряд ли была бы сильнее, чем сейчас. Рыдания сдавили Джоан горло, так что она не могла произнести ни слова. Но ведь она должна была хотя бы частично оправдаться перед ним. Ради них обоих. То, что он сразу поверил в худшее о ней, казалось Джоан невероятным, превращало Эрвина в чужого человека, которого она совсем не знала.

— Когда мы впервые встретились, я и в самом деле…

Голос Джоан прервался: она вспомнила, как Эрвин заговорил с ней после того как похоронная церемония завершилась. «Вы, должно быть, Джоан Кортни. Том часто рассказывал о вас. Не уходите». Он слегка дотронулся до ее руки, затянутой в черную перчатку, и в его глазах, которые до этого отражали только боль утраты, появилось дружеское участие. «Поедемте к нам домой. Я думаю, ваше присутствие будет благотворным для моей матери. И для меня. Благодаря рассказам Тома, мне кажется, я давно знаком с вами».