Марша Ловелл - Не бойся любви

— Но на вашем месте я бы не держала пари, когда дело касается леди Морисон, — сказала Эбби, раздраженная напряжением собственного голоса, выдававшего ее реакцию на его откровенный взгляд.

— А как насчет тебя, Эбби? — спросил он, широко шагнув к ней. — Ты бы поспорила со мной, что с тобой я сумею настоять на своем?

— Жизнь — это большая шутка. Вы так ее воспринимаете? Да? — Загнанная в угол, Эбби стала искать защиту в нападении. — Вы не заботитесь о своей сестре, вы вообще ни о чем не заботитесь, кроме собственных развлечений!

— Давай-ка выясним кое-что, — сказал Макс, и в его голосе послышалась скрытая угроза. — У меня полно недостатков, как у любого человека: правда, полно женщин, которые готовы поклясться, что у меня их вдвое больше. Но я без всяких колебаний могу сказать, что люблю свою сестру, и пусть Бог поможет тому, кто доставит ей хоть какую-то неприятность, пока я жив.

— Я уверена, что леди Морисон не собирается кого-то обидеть! — Эбби почувствовала в его словах и горячности необъяснимую угрозу. — Просто она не слишком умна.

Он посмотрел на нее так, что Эбби поверила: да, в его словах — угроза.

— К черту леди Морисон! Из того, что ты сказала, следует только одно — ее дизайнеру нужна рука покрепче.

— Надеюсь, что вы правы, — неуверенно пробормотала Эбби.

— Подожди — и сама увидишь, — засмеялся он, и его неожиданный смех отвлек внимание девушки.

Она не заметила, как его рука потянулась к ней, и пальцы нежно погладили ее по запястью.

— А теперь вернемся к моему дурному поведению, — насмешливо пробормотал Макс.

— По крайней мере, вы готовы признать, что оно дурное? — Эбби попыталась выйти из ситуации как можно достойнее, хотя понятия не имела, как это сделать.

В тот миг, когда Макс взял ее руку в свою, у нее хватило ума не вырываться, она понимала, что это бесполезно. Он сильнее.

— Отпустите меня! — велела она, и ей прекрасно удалось справиться с голосом, хотя движения его мягких пальцев заставили ее пульс бешено колотиться. Но не только пульс отозвался на его ласку: все тело охватило страстное желание — ощущение, которому Эбби пока не могла дать названия, и от которого у нее перехватило дыхание.

— Я поставил тебя в сложное положение? — ехидно ухмыльнулся Макс.

— Еще бы! — воскликнула Эбби, задыхаясь. — Вы вдвое больше меня и…

— Да, и к тому же я держу руку на твоем пульсе, — закончил он, тихо засмеявшись. — Странно, с того самого момента, как я впервые увидел эти очаровательные зеленые глаза, я начал мечтать о том, чтобы произвести на тебя впечатление.

— Если вы имеете в виду — заставить меня кипеть от ярости, то ваша мечта сбылась.

— Теперь — да. Но не от ярости, — добавил он и, не пытаясь привлечь ее к себе, наклонился и быстро поцеловал.

Она отшатнулась от него, он тихо засмеялся, не оставляя Эбби никаких сомнений, что заметил, какое жгучее желание возбудил в ней, и как ей хотелось, чтобы этот поцелуй был длиннее.

Злясь на себя, она накинулась на Макса:

— Если вы надеетесь, что я преподнесу вам себя на тарелочке, как награду за вашу помощь с леди Морисон, забудьте об этом! Я скорее брошу работу!

Он тут же отпустил ее руку, и гнев исказил его красивое лицо.

— Немного же у тебя мозгов, — проскрежетал он зубами. — И как ты наивна!

Он обнял ее и страстно впился губами в ее губы.

Не в силах вырваться, Эбби уперлась кулаками в его грудь, извиваясь всем телом, но в его объятиях она была, как в ловушке, и прекратила борьбу. Слабый, тихий стон страсти донесся до нее, его губы стали еще настойчивее, требовательнее, а руки уверенно шарили по ее телу, дрожавшему в молчаливом согласии, отвечавшему на его ласки.

— Черт возьми, Эбби, — простонал Макс, отрывая от себя ее цепкие руки. — Тебе еще нужны доказательства, что никто из нас никого не шантажирует, что никто не должен приносить себя другому на тарелочке?

Не сомневаясь в том, что не устоит под натиском чувственности, охватившей ее, Эбби вцепилась в край стола. Он сделал ей признание? Эбби подняла глаза на Макса, и когда их взгляды встретились, слова, готовые сорваться с ее губ, — слова о том, что она поняла его, — умерли непроизнесенными.

В его глазах горела обнаженная страсть, сверкало желание, презиравшее самое себя.

— Ты можешь получить меня на тарелочке, Эбби, — прохрипел он. — Но понимаешь ли ты, что захочешь меня так, как никого и никогда еще не хотела? И справишься ли с собой, узнав, что можешь получить меня только на время?..