Елена Миронова: Фотография с обложки

Однако лишние четыре сантиметра на талии, которую сравнивали с талией Ковальчук, оставляли Линду на вечном втором месте, хотя лицо ее напоминало лик Мадонны, чем выгодно отличалось от пресыщенного и капризного лица Галины. Впрочем, наверное, в этом случае Ольгу можно было назвать пристрастной. И Галина, и Линда были красивы. Но Галина — классическая золотоволосая блондинка, а Линда — яркая готическая девушка с иссиня-черными волосами, такого же цвета глазами и обязательным черным лаком на длиннющих ногтях. Лицо Линды действительно выглядело словно срисованным с лика Мадонны. Не той, которая Луиза Чикконе, мускулистая, словно гренадер, а настоящей, церковной Мадонны. Ольга и сама не понимала, как так получалось, что порок и добродетель мирно сосуществовали в образе Линды. Возможно, именно эта удивительная противоречивость образа и придавала Линде такой шарм.

Модели соперничали по количеству показов и рекламных роликов, но в иностранных контрактах всегда фигурировала Галина. Злосчастные сантиметры оказывались роковыми. Зарубежные заказчики не хотели видеть лишние четыре сантиметра на теле Линды, поэтому предпочитали ей заклятую подругу. В Америке Линда была не менее известна, чем Ковальчук. Зачастую контракты с ней заключались по взаимной симпатии, по указанию заказчика, по дружескому или родственному участию. А с европейскими агентами такое, увы, не проходило. Европа четко придерживалась инструкций и безжалостно отсеивала Линду на кастингах, узнав о ее объемах.

Всякий раз, когда Галина улетала на показы или съемки за границу, Линда переживала, украдкой плакала и обязательно заедала свои страдания чем-нибудь вкусненьким. А, как правило, все вкусненькое — непременно калорийное, жирное или сладкое. Потом, конечно, Линда садилась на диету, уничтожала наеденные лишние килограммы, но от четырех сантиметров на талии ей избавиться никак не удавалось: такова была характерная особенность ее фигуры. В последние месяцы Линда, прослышавшая о громком международном скандале в области модельного бизнеса, гордо заявляла, что никому не удастся сделать из нее жертву анорексии и погубить, как известную несчастную модель, умершую прямо на показе от истощения. Однако ничего не менялось: европейские контракты для Линды оказывались недоступными, но все такими же желанными.

Все агентство было в курсе этой проблемы и вечной распри. Вот почему Линда старалась лишний раз увеличить пропасть между собой и соперницей. Вот почему она делала вид, будто совсем не такая заносчивая, как Ковальчук. Даже, можно сказать, совсем наоборот. Если Галина никогда не здоровалась с обслуживающим персоналом, к которому причисляла и ассистентов модельера, Линда, наоборот, всячески подчеркивала свою лояльность. Если Ковальчук разговаривала со всеми сотрудницами холодно и снисходительно, Линда из кожи вон лезла, чтобы показать себя «своей девчонкой».

Ольга прекрасно понимала подоплеку. Если бы не соперничество, Линда даже не глянула бы в ее сторону. Но непостижимым образом она оказывалась рядом с теми, кто пострадал от отвратительного характера примы. Линда нашептывала жертве слова утешения и находила способ лишний раз уколоть ненавистную Галину, вырвать у пострадавшего слова о стервозности первой модели. Таким образом Линда перетянула на свою сторону большую часть моделей и персонала. Но, увы, для ее карьеры это оказалось бесполезным. Пусть Ковальчук — стерва, надменная и заносчивая, но ее талия составляет ровно шестьдесят сантиметров. Шестьдесят, а не шестьдесят четыре. И этим все сказано…

Ольга вздохнула, глядя, как последний кусочек вкуснейшего, пожаренного бабушкой пирожка исчезает во рту Линды. Нет, разумеется, ей не жалко пирожка, но… Зарплата через три дня, и на полноценный обед в кафе у нее нет денег. Почему-то у Ольги деньги всегда заканчивались за неделю до получения очередной зарплаты. То ли она не умела экономить, хотя ничего сверхъестественного не покупала, то ли зарплата была слишком мала, особенно с учетом постоянной инфляции.

Вероятно, Линда считала, что ее панибратское отношение дает ей право на обеды сослуживцев. Странно, но до сих пор еще никто не отказал Линде в шоколадке или пирожном. Только теперь многие сотрудники оставляли принесенные из дому «тормозки» не в холодильнике на кухне агентства, а в ящиках своих столов. Однако же замечаний Линде никто не делал. Ольга и сама не понимала, почему молча наблюдает за исчезающим в прожорливой глотке Линды пирожком.