Лора Эллиот: Последняя ночь в Катманду

Еще несколько прощальных слов и взглядов, и наконец Синтия побрела по улице одна.

Улицы были почти пустыми. Из ресторанов неслась громкая музыка.

Прощай, Катманду. Прощай милый Шекхар. Прощай любимый Махеш. Прощай…

Махешу в последнем письме она лишь посоветовала купить воскресный выпуск «Гималайян». В ответном письме он упомянул о гонораре, но она не ответила.

Синтия медленно дошла до перекрестка и решила взять такси до Тхамеля. Не успела она поднять руку, чтобы остановить приближающееся такси, как услышала за спиной шаги, и резко обернулась. Перед ней стоял Махеш.

— Синтия…

— Махеш?

Нет, она не была удивлена. Этот мужчина не мог не появиться в ее последнюю ночь в Непале. Она предчувствовала, что это случится. И вот он стоит перед ней. Безрассудный, безумный, очаровательный Махеш.

— Знаешь, я собираюсь похитить тебя, — серьезно сказал он.

Синтия не удержалась от улыбки.

— Не очень оригинально. Это уже было.

— Было, но не так. Теперь я сделаю это только с твоего согласия. Итак, как ты смотришь на то, чтобы я похитил тебя?

Его теплый глубокий голос проник в ее сердце.

— Какой вежливый похититель. Только зачем?

— Я знаю только, что должен тебя похитить, а что будет потом…

— А потом я улечу.

— Что будет потом.., не важно.

Он взял ее за руку, и колесо бессмысленных вопросов в ее голове резко перестало вращаться. Теперь она просто плавилась под его взглядом и чувствовала, что готова лететь с ним, куда угодно: в замок в горах, в ад, в безумие… За пределы здравого смысла.

— Если ты так твердо намерен похитить меня… — Она не смогла договорить, в горле застрял комок.

— Очень твердо, Синтия. Пойдем, «кадиллак» ждет за углом.

Не выпуская ее руки, он повел ее за собой. Они свернули за угол, и в темноте Синтия увидела блестящий корпус «кадиллака». Махеш открыл дверцу, помог ей сесть на заднее сиденье, а затем сел рядом.

— Добрый вечер, мисс Спаркс! — Хари и Дипак повернули головы и в один голос поприветствовали ее.

— Добрый вечер, похитители и шпионы, — ответила Синтия, пытаясь развеселиться. — Значит, летим в вашу обитель?

Синтия вдруг вспомнила, что перелет через горы ночью — небезопасная затея. Они все рискуют жизнью. Но ей плевать на риск и опасность. Рядом с Махешем она снова потеряла и разум, и чувство страха, а теперь готова потерять даже жизнь.

— Гарантируем приятный и безопасный полет, — сказал Дипак, будто прочитав ее мысли.

— И роскошный ужин, — добавил Хари.

— Звучит заманчиво, — ответила она.

А что ей гарантирует Махеш, она почувствовала, когда он в очередной раз крепко сжал ее руку.

Всю дорогу до замка он не выпускал ее руки из своей. Ей казалось, что он хочет сказать ей о чем-то, но сдерживает себя. И только через его пальцы, вместе с теплом, ей передавалось его волнение и нетерпение.

Наконец они прибыли в замок. В холле, как обычно, пахло сосной и благовониями. Синтия огляделась и увидела, что рядом с ней стоит только Махеш. Хари и Дипак незаметно исчезли.

— В столовой нас ждет ужин, — сказал он, заметив, что она растерялась.

— Спасибо, но я не голодна.

— Я знаю. Я видел, когда ты выходила с ним из ресторана. Успела разбить сердце еще одному непальцу?

— Мы работали вместе над репортажем. Разбивать его сердце не входило в мои планы.

— Но это произошло.

Она резко повернула голову и посмотрела на него.

— Ты привез меня сюда, чтобы устроить сцену ревности?

— О, Синтия… — Он приблизился к ней и взял за обе руки. — Я привез тебя сюда, потому что хочу провести эту ночь с тобой.

Синтия стояла, как оглушенная. Продолжая смотреть в его глаза, она чувствовала, как ровное, ласковое пламя, светящееся в его зрачках, постепенно перебрасывается на нее, окутывает, проникает в сердце, нежно обжигает. Синтия покачнулась: у нее подкашивались колени, по телу прокатила теплая волна.

— Что? Что ты сказал? — пробормотала она.

— Я так много хотел сказать тебе, а теперь вдруг забыл. Я помню только, что безумно люблю тебя. И ничего не могу с этим поделать. И я хочу провести эту ночь с тобой. Это твоя последняя ночь в Непале. Я хочу, чтобы она была нашей.

Его слова прозвучали с шокирующей ясностью. Никакой трагедии или надрыва. За словами «последняя ночь» застыла вечность. Ни прошлого, ни будущего — только эта вечная последняя ночь. Их ночь.

Синтия судорожно вздохнула и закрыла глаза.

— Тогда люби меня, Махеш. Люби меня… — прошептала она.