Сильвия Дэй - На краю пропасти

И он не ослабевал. Его захват на ее попе усилился, и он лизал ее как обезумевший, его голодное рычание, безудержно бросало ее во второй кульминационный момент тотчас следом за первым. Подстрекаемая его дикостью, она поймала его голову с вспотевшими волосами и задвигалась на его рабочем рте. Она брала то, в чем нуждалась, прижимаясь к его ожесточенному умелому языку. Бесстыдная в своем удовольствии, она не заботилась, о том, кто слышал или видел ее. Единственное, что имело значение, был Джек и то, что он делал с ней.

Когда порыв ослабел, вся ее энергия вышла с ним. Она осела по стене, дрожа и хватая воздух.

Джек подхватил и перекинул ее через плечо, затем возвратился к дивану. Когда к ней вернулась способность говорить, она собиралась сказать ему снова, насколько страстны были его склонности пещерного человека. Или, возможно, она просто показала бы ему…

Он усадил ее на подлокотник дивана и стал между ее коленями. Рукой позади ее головы он подтолкнул ее назад, уравновесив ее так, чтобы ее туловище повисло, опершись на подушки.

Без опоры вообще, Рейчел могла только принять то, что он давал ей — дразнящее скольжение его языка вдоль ее губ… укус его зубов в щеку… поиски его пальцев, поскольку они раздвинули ее снова и проникли в чувствительные ткани…

— Джек.

Рейчел поймала его за шлевки, выгнувшись беспомощно в его власти.

Его пальцы изогнулись выше в ней, поглаживая, в поиске. Она извивалась, ее мышцы пресса были так напряжены, что вызывали судороги. Ожидание было мучением всего ее существа, так же, как их запрещенное местоположение. Диван был установлен перед скользящими стеклянными дверями, дававшими преимущественный вид на океан. Косой лунный свет заканчивался на диване, только в дюйме или двух от теней, где Джек трахал ее пальцами.

— Здесь.

Его рот зло искривился, когда он надавил на ее точку G.

— Давай посмотрим, что случится первым: я заставлю тебя кончить, или ты залезешь мне в штаны.

Рейчел действительно хотела победить. Она хотела видеть, на что было похоже то, что он чувствовал. Но она была запутана. Эмоционально. Физически. И у него было преимущество. Пока она возилась с кнопкой, чтобы расстегнуть ее, он нажимал и тер своими шероховатыми кончиками пальцев. Кончики пальцев, достаточно сильные, чтобы держать всю его массу тела во время скалолазания, и все же щемяще нежные с нею.

Она только освободила его член из тесных джинсов, когда оргазм поразил ее. Издавая стоны, она инстинктивно попыталась отстраниться от перегрузки ощущений, но он держал ее неподвижной и заставил ее испытать его. Он склонился над нею, когда она дрожала, прижимая свои губы к ее уху и напевая слова, но она еле слышала из-за шума крови в ее ушах. Отпусти… у меня есть ты… ты в безопасности со мной… Его рука толкала и вкручивалась между ее ногами, с жестокостью, так противоречащей нежному тону его голоса. Это ощущалось так, как дикий вид претензии, клеймения, требования чтобы она сдалась ему полностью.

Этот человек никогда не примет меньше чем сто процентов души женщины, как однажды сказала ее более мудрая теща. Рейчел раньше задавалась вопросом, какая женщина будет достаточно сильна, чтобы разделить большую часть себя. Теперь, она знала. Она пошла слабая в его руках, охватив свою новоприобретенную силу духа и передавая себя страстной стороне Джека, о которой она фантазировала.

— Рейчел, — пробормотал он одно слово, заполненное щемящей нежностью. Его пальцы оставили ее.

Она громко выдохнула.

— Я хочу чувствовать тебя. Во мне.

— У меня нет больше презервативов.

— Всё нормально. Я вернулась к таблеткам два месяца назад, как только планировала приехать сюда.

Он тяжело выдохнул сквозь зубы.

Рейчел потрепала его по щеке.

— У тебя нет шансов.

Поцелуй, который он подарил ей, был жесток и страстен, передав намного больше, чем похоть и вожделение. Она цеплялась за него, впитывая поток эмоции от мужчины, известного своей сдержанностью и строгостью. Это было причиной, по которой она могла расцвести для него, по которой она чувствовала себя бесстрашной и смелой. Они были так похожи в этом, их спокойные воды бежали глубже, чем большинство.

Джек прервал поцелуй, тяжело дыша. Он передвинул ее непослушными руками, повернув ее так, что она беспомощно повисла на ручке дивана, спиной к нему.

Она никогда не чувствовала себя большую эмоциональную неопытность или физическую уязвимость. Когда она услышала шуршание его джинсов, ее руки сжались около головы. Она невидяще смотрела на открытую дверь внутреннего дворика, чувствуя прохладный вечерний воздух, скользящий по ее влажной коже. Больше не было никакой напряженности в ней, никакого сопротивления, никакой агрессии. Когда Джек дотронулся до ее внутреннего бедра, она по своей воле раздвинула ноги, нуждаясь в более глубокой физической связи с ним.