Юрий Горюнов: Город наших надежд (сборник)

– Все операции сложные. Каждая операция, как отпечатки пальцев индивидуальна.

– Почему?

– Мы все с виду одинаковые, а организм у каждого свой.

– Что касается вида. Насколько он будет другим?

– Не беспокойтесь, он же не шпион, чтобы ему менять лицо, – улыбнулся я, – мы постараемся сделать все возможное, чтобы он был узнаваем теми, кто его знал раньше.

– А невозможное?

– А не возможное – это другое ведомство, – и я указал ему в потолок, – это ведомство Господа.

– И все – таки?

– Я же сказал, что мы делаем, что можем. У нас нет деления больных в зависимости от занимаемого кресла.

– Его кресло часто походный стул или окоп. Это я занимаю другое.

– Что же вы делали там, откуда он вас вытащил?

– Была необходимость.

– Я так и понял, и посоветую вам не сидеть здесь, а позвонить в приемный покой после шести.

– А когда я смогу его увидеть?

– Завтра.

– Федор Степанович, если что надо обращайтесь. Я не Бог, но многое могу сделать.

– Спасибо. Вы знаете, чем отличается хороший врач от просто врача?

– Нет.

– Хороший врач не дает власти над собой. Он принимает решения и отвечает за них.

– Разумно, значит вы хороший врач, если указали на вас.

– На меня многие указывают и не только во врачебной практике.

В это время Леня, выглянул из палаты:

– Ты идешь?

– Да, извините, мне пора.

– Конечно, и – тут он обратился к Лене – вы ассистируете на операции, а делает Федор Степанович?

– Да. Он это делает мастерски, со своей обычной ленью и энергией – пошутил он в ответ.

Мы вошли в палату и Леня тихо спросил:

– Что проситель занимает высокое кресло?

– Простой крашенный стул подошел бы ему больше. Ну что у нас?

– Я проверил. Все в норме.

Мы прошли к койке, где лежал мужчина под белоснежным одеялом. В палате было еще трое больных. Нашего пациента положили временно для подготовки к операции. Лицо его было забинтовано, поэтому, как он выглядит, я знать не мог, но глаза его были открыты и он наблюдал за нами. Я присел на краешек кровати и обрился к нему:

– Я понимаю, что вы волнуетесь, это нормально, но как человек волевой и решительный вы должны нам помочь, а мы вам. Ваша помощь заключается в том, чтобы настроить себя на операцию и все будет хорошо. Хорошо будет в любом случае, но с вашей помощью легче работать будет. Вы женаты? Если «да», – то моргните один раз, если «нет» – дав раза. – Он моргнул два раза.

– Значит, сделаем так, чтобы девушки от вас не шарахались. Вас это беспокоит? – он моргнул один раз. – Вы крепкий человек, самое страшное уже позади и вы живы. Ходить еще тяжело, но нам этого и не требуется. Хирурги вас поставят на ноги, а мы дадим вам лицо и не новое, а ваше.

Я обернулся к Лене:

– Пусть забирают и готовят. Пошли. Еще увидимся, – обернувшись, сказал я больному, и, встав, направился к выходу.

Когда мы вышли, то снова увидели просителя:

– Я же сказал вам идите, от вашего присутствия ничего не измениться, – и повернулся к Лене, – надо подумать, как его после операции перевести в отдельную палату и чтобы уход был соответствующим.

– Я могу это сделать, – подал голос, не ушедший посетитель.

– Можете, делайте, – решительно сказал я, – что стоите? Идите.

– Понял, – и он направился по коридору к выходу, на ходу доставая мобильный телефон.

– Вот видишь, и придумывать ничего не надо.

– Пошли, нам еще есть что придумывать.

– Нет, Федя, это ты у нас мастер на выдумки.

– Это как?

– Если бы не был выдумщиком, разве было бы вокруг тебя столько женщин? И каких!

– Это верно, – улыбнулся я, – они любят фантазии, – и вспомнил вчерашнюю манипуляцию в машине.

Мы прошли в операционную, переоделись и подошли к столу. Бинты с него уже сняли. Много работы – подумал про себя, – но справимся, не робей парень, постарался я передать ему взглядом свою уверенность. Он еще был не под наркозом, поэтому всякие разговоры о состоянии пациента и его вида всегда строго пресекались.

– Начнем.

Каждый знал, что ему делать. Операция шла достаточно долго. Мы по крупицам, как мозаику собирали его лицо. Где – то оставляли, где-то брали с других частей тела.

Когда все закончилось, и мы вышли, Леня облегченно изрек:

– На сегодня все.

Он был прав. Когда были сложные операции, мы не вели прием и не делали других операций. Сил и нервов уходило много.

– Я домой, отдыхать. А ты?

– Не знаю, но не домой. Завтра выходной у меня.

– Везет же. Смотри-ка, как все оперативно решилось, пациента везут в отельную, – обратил он мое внимание.