Кэтрин Спэнсер: Мой нежный цветок

Желая продлить удовольствие, он чуть отодвинулся, но она изогнулась, сжимая ноги, чтобы удержать его руку, водя своими ладонями от его груди к талии, по ремню брюк, расправляясь с застежкой, расстегивая молнию, добираясь до пульсирующего, налившегося кровью мужского органа.

На этом игра окончилась. Оба уже срывали друг с друга одежду, мгновенно оказавшись обнаженными. Кровать находилась не более чем в пяти метрах. Но с тем же успехом она могла быть на расстоянии пяти километров. Преодолеть такой путь не было возможности.

Ухватив посильнее, он прижал ее к стене. Забрал ягодицы в ладони, приподнял.

— Ты уверена.., что безопасно делать это сейчас? — Балансируя на грани, откуда возврата не было, он обуздал желание, чтобы мучительно выжать из себя этот вопрос.

Ее пальцы вдавились ему в плечи, побуждая закончить начатое.

— Совершенно уверена, — прошептала она.

И очень вовремя. В конце концов, он был просто человек, подверженный слабостям человеческого рода. А она была олицетворением искушения.

— Я люблю тебя, — прошептал он. — Ты моя жизнь, никто никогда не будет мне дороже тебя.

— О, Бенедикт! — восторженно пробормотала она. — Я так долго ждала от тебя этих слов. Так давно хотела сама сказать их тебе. Потому что я люблю тебя так давно, что уже начала бояться, что ты никогда меня не полюбишь.

— Не бойся, mi amore, — сказал он. — Черные дни позади, обещаю, впереди нас ждет лишь радость и счастье.

Пять дней и ночей он потратил лишь на то, чтобы дарить ей радость. Восторги так долго откладываемого медового месяца полностью вознаградили ее за каждую минуту страданий, им предшествующих.

Они часто занимались любовью. С нежностью и неукротимой страстью. Игриво, со смешками и шалостями и спокойно, лаская и нежа. Рано утром, когда восходящее солнце окрашивало белоснежные стены Ла-Посада розовым цветом, они ходили вместе в бассейн, а ночью, под звездами, на пляж.

Однажды, проснувшись пораньше, она взглянула на него и не смогла оторваться, так прекрасен он был. Не сдержавшись, она склонилась к нему и запечатлела неуловимый поцелуй у него на плече.

Когда она снова подняла голову, его глаза были открыты и полны веселья. Он поманил ее одним пальцем и повелительно-сонным голосом сказал:

— Пойди сюда, девочка.

— Да, хозяин, — промурлыкала она, обвиваясь вокруг него.

— Buon giomo, mi amore [11], — пробормотал он, отвечая на ее объятие.

Он показывал ей Сицилию. Возил в Палермо, в маленькие, находящиеся в стороне от дороги trattorias, где знакомил с традиционными сицилийскими блюдами: каракатицей, приготовленной в собственном соку, или лучшей телятиной, из того, что ей когда-либо приходилось отведать. Соблазнял ее сицилийским gelato и миндальными пирожными, окрашенными и сделанными в форме фруктов. Показывал ей знаменитые дворцы, византийские и римские готические церкви.

Все кончилось на шестой день. Со звонком Франчески. Она была настолько вне себя, что, хотя телефон взял Бенедикт, Касси через всю комнату слышала расстроенный голос его сестры. После разговора Бенедикт стал чернее тучи. Для Касси не явилось неожиданностью то, что Эльвира опять оказалась причиной очередного кризиса.

— Тебе надо возвращаться, да? — бесцветно произнесла она.

— Si! Но теперь я обещаю тебе, Кассандра, что прекращу безобразия раз и навсегда. Я больше не позволю Эльвире вмешиваться в нашу жизнь.

— Не представляю, как ты справишься. Чужие правила ей не указ.

— Найду способ, — ответил он, беря ее лицо в ладони и пристально изучая каждую черточку. Так или иначе, обещаю, все уладится. Если потребуется, я помещу ее в специальное заведение. Видит бог, она явно теряет разум.

— Даже если так, я не поеду с тобой, Бенедикт.

Я сочувствую тебе, более того — понимаю: Франческе одной не справиться. Но я не могу подвергать себя или малыша какому-либо риску.

— Я и не прошу. — Он прижал ее к себе. — Я пошлю тебя к Бианке.

— Нет, — возразил она. — Неизвестно, сколько тебе придется там пробыть на этот раз, а я и так достаточно долго не занималась собственным бизнесом. Если я не могу быть с тобой, то я предпочитаю отправиться домой.

Он прижал ее крепче, обдал горячим дыханием.

— Я не вынесу, если ты будешь так далеко от меня!

— Мне тоже решение кажется не самым оптимальным. Но я несправедлива по отношению к Патриции. Ей приходится одной работать и за себя, и за меня. Как бы мне ни нравилась Бианка и ее семья, моя жизнь — в другом месте.