Короткие рассказы - Flashes

– Вряд ли.

Кирби была слишком ошарашена, чтобы отреагировать, да ей бы это и не помогло. Гвин была сильнее, годы тренировок по самообороне позволили ей с легкостью обездвижить Кирби. А дальше сила ей уже не понадобилась. Когда Гвин протолкнула руку в штаны Кирби и коснулась скользких, набухших складок, Кирби оказалась в ее власти. Она могла только стонать, пока Гвин проводила пальцами по сторонам от ее клитора, пока не касаясь его, мучая ее.

С горловым стоном Кирби запрокинула голову, а Гвин толкнулась дальше, в горячую влажность. Когда Гвин ощутила первое трепетание мышц, сжимающихся вокруг ее пальцев, она убрала руку так же быстро, как до этого вошла в нее.

– Хочешь, чтобы я остановилась? – дразняще прошептала Гвин, скользя губами по напряженным сухожилиям на шее Кирби.

– Боже, нет, только не останавливайся, – простонала Кирби.

Гвин рывком развернула ее лицом к себе и опустилась перед ней на колени. Одним движением она сдернула джинсы и белье Кирби вниз, к ее щиколоткам.

– Сбрось туфли, – негромко скомандовала Гвин.

Кирби подчинилась, все еще распластанная на капоте машины, дрожащая и тяжело дышащая. Гвин сдернула штанину с ее ноги.

– А теперь разведи ноги.

Кирби раскрылась перед Гвин и подалась бедрами к ее лицу.

Руками Гвин охватила заднюю поверхность ее бедер и вдохнула запах возбужденной женщины. Как она по этому соскучилась… Желание прошило ее насквозь.

– Ох, да! – прошипела Кирби и тихонько зарычала, когда Гвин коснулась ее губами, втянула ее в себя, посасывая и проводя языком по всей ее длине, пробуя ее. Когда она поняла, что Кирби больше не выдержит, она охватила скользкий комочек нервов губами и коснулась его кончика языком. Кирби кончила тут же. Гвин услышала ее приглушенный вскрик, ощутила, как Кирби напряглась, и кончила сама, даже не прикасаясь к себе.

– Боже, о боже, – простонала она, все еще касаясь губами Кирби, все еще судорожно сжимая пальцами ее бедра. Но Кирби не заметила этого – она стонала в такт скручивавшим ее тело спазмам. Когда Кирби медленно соскользнула на траву, Гвин обняла ее, прижала к себе и держала, пока та не успокоилась.

С глубоким и удовлетворенным вздохом Гвин встала, сунула руку в карман своих смятых теперь брюк и выудила оттуда визитную карточку. Она наклонилась и засунула ее в карман черных кожаных джинсов.

– Там мой номер. Позвонишь мне как-нибудь. – Гвин улыбнулась при виде ошеломленной, растрепанной и очень красивой женщины, которая все еще полулежала на земле. Она не спеша подошла к ближайшему дереву, где обнаружился припаркованный мотоцикл. Его почти не было видно в темноте, разве что хромированные детали слабо поблескивали. Она отстегнула шлем и перекинула ногу через седло.

Как раз перед тем, как двигатель винтажного «найтхоука» ожил, и она укатила во тьму, Гвин расслышала, как Кирби произнесла «Ох ты черт!» И тихонько сама себе рассмеялась.

Я пришла на тридцать пять минут раньше. На тридцать пять минут – чтобы провести их, сидя на кровати, оставаясь полностью одетой, держа руки на бедрах – и глядя на дверь. Существовал, по меньшей мере, миллион причин, по которым она могла не прийти. Что-нибудь совсем простое, вроде изменившегося в последнюю минуту графика дежурств – и я напрасно прожду ее несколько часов.

В гражданской одежде я чувствовала себя неловко. Не то, чтобы я никогда ее не носила, но я никогда не чувствовала себя до конца собой, если на мне не было формы.

Даже та часть меня, которая, как все говорили, не принадлежала армии – часть, спрятанная в самой глубине души – даже она чувствовала себя, как дома, в одежде цвета хаки или в голубом. Другая половинка моего сердца тоже носит униформу, за исключением тех нескольких часов раз в две-три недели, когда мы обе в увольнении в одно и то же время и можем рискнуть, надеясь, что никто нас не заметит. Тогда мы скрываем символы нашей гордости и нашего долга, но только лишь затем, чтобы проявить нашу любовь. И хотя этого недостаточно, чтобы защитить нас, на этот риск мы идем осознанно.

В самый первый раз, когда я увидела ее на плацу, она была при полном параде – плечи назад, голова высоко поднята, короткие, густые, выгоревшие на солнце волосы едва умещаются под фуражкой. Один взгляд – и я поняла. Я поняла что она, с ее дерзкой усмешкой и пристальными темными глазами станет частью моего будущего. Я не знала, когда это будет и как. Я просто знала, что так будет. А потом я стала ждать. Она видела, как я смотрю на нее, а я видела, как она смотрит на меня. Мы переглядывались в столовой; вспышка узнавания озаряла ее лицо, когда я входила в комнату; наши улыбки длились чуть дольше, чем следовало бы, когда мы проходили друг мимо друга в коридоре. Ожидание и взгляды, агония и экстаз.