Раиса Рябцева - Влюбить в себя

Разумеется, главным героем пьесы был сам Никита Шилов. В нехитрой повествовательной форме он поведал о собственном детстве, о тех ощущениях, которые испытывал, подолгу оставаясь дома один, когда мать уходила на работу и запирала его в квартире. Отсутствие настоящих друзей, долгое одиночество и страдания непонятого ребенка делают из него философа уже в раннем детстве. Об этом Никита и постарался рассказать в пьесе, над которой работал несколько лет.

Вообще-то, Настя не отличалась склонностью к алкоголю, и даже небольшое возлияние вызвало у нее на следующее утро крайне неприятные ощущения.

Будильник продолжал звонить. Даже Никита, который никогда не мог подняться с постели раньше, чем к полудню, высунулся из-под одеяла и недовольно пробурчал:

— Да выключи ты его. Сколько он будет тарабанить? — голос его был непривычно сиплым.

Настя с трудом подняла тяжелую, словно налившуюся свинцом руку и, пошарив ладонью по тумбочке, стоявшей рядом с кроватью, нажала на кнопку звонка.

Наступила спасительная тишина. Никита, снова завернувшись в одеяло, уснул, а Настя, усевшись на постели, принялась тереть кулаками глаза. Это продолжалось не больше минуты, после чего Анастасия, сунув ноги в тапочки, поплелась в ванную комнату.

— Да… — вздохнула она, критически оценив свою внешность.

Из зеркала на нее смотрела симпатичная голубоглазая блондинка двадцати четырех лет со слегка измятым лицом и растрепанными пышными волосами. Конечно, в таком виде из дома выходить было нельзя и, по давней привычке умывшись холодной водой, Анастасия стала приводить себя в порядок. Уже спустя четверть часа внешние следы прошедшей накануне вечеринки исчезли, щеки обрели слегка неестественный румяный оттенок, подведенные накрашенные глаза заблестели, на тонких, изящно очерченных губах лежал равномерный слой яркой помады.

— Вот теперь другое дело, — сказала она, одевая вместо ночной сорочки светло-серый деловой костюм.

Еще несколько последних штрихов, несколько движений массажной щеткой, и в прихожую из ванной комнаты вышла настоящая деловая женщина.

Правда, опытный глаз сразу мог бы определить, что в облике Анастасии Глазуновой были признаки вольности, не вполне соответствующей каноническому образу дамы из мира бизнеса. Во-первых, она была слишком молода для того, чтобы занимать место в отдельном кабинете, обставленном дорогой мебелью, во-вторых, на ее лице сейчас было слишком много косметики, а в-третьих, у нее была слишком пышная прическа. Так выглядят, скорее, секретарши, встречающие посетителей в богатых офисах. Впрочем, ничего удивительного в этом не было — Настя и работала секретарем-консультантом в большой, но предпочитающей не слишком афишировать себя фирме, занимавшей целый особняк на Садово-Спасской.

На своем рабочем месте Анастасии приходилось заниматься самыми разнообразными делами. Она проверяла и перепроверяла отчеты, которые проходили нескончаемым потоком, составляла сводки и ежедневно ходила в банк, контролируя прохождение платежей. К счастью, банк располагался недалеко от офиса, и эта обязанность не отнимала у Насти слишком много сил и времени.

Кроме того, вся информация дублировалась на компьютере, и большая часть рабочего дня Анастасии Глазуновой проходила под стук клавиатуры и треск принтера.

Нельзя сказать, чтобы работа доставляла ей огромное моральное удовлетворение, но Анастасия утешала себя тем, что тысячи девушек ее возраста и внешности мечтают о том, чтобы получить именно такое место. По нынешним меркам платили ей вполне прилично, но деньги в кармане Анастасии не задерживались.

Во-первых, нужно было платить за квартиру, во-вторых, что самое существенное, содержать не только себя, но и Никиту. Шилов на протяжении последних нескольких месяцев был занят тем, что писал очередную пьесу. Это находило свое выражение в том, что целыми днями он валялся дома, изображая напряженную умственную работу, а по вечерам сидел в небольшом театральном кафе недалеко от дома, в Кузьминках, таким образом принимая участие в творческой жизни Москвы.

Несмотря на то, что по роду занятий Никита Шилов был непосредственно связан с театральным миром, он не любил ходить на спектакли. По его представлениям, настоящий драматург не должен был смотреть чужие пьесы, чтобы уберечь собственное творческое лицо.

Кстати, такого же мнения придерживались многие его друзья и знакомые. Анастасия поначалу пыталась убедить Шилова в обратном, но затем махнула рукой, стараясь поменьше вмешиваться в его проблемы.