Эми Эндрюс - Жаркие ночи

Она вздохнула, внезапно пересохло горло. Рука на затылке успокаивала, и она с трудом боролась с желанием закрыть глаза.

— Всю жизнь, — наконец призналась она. Так отчаянно. Клаудии захотелось забрать свои слова обратно. — Грустновато, да?

— Нет, — прошептал он. — Сладко.

Клаудия издала полусмешок-полустон.

Люк вдруг почувствовал, как напряглась ее шея.

— Что?

Она широко раскрыла глаза.

— Меня тошнит быть сладенькой старушкой Клаудией.

Люк медленно наклонил голову.

— Тогда чего ты хочешь?

Клаудия не отрываясь смотрела на него. Черт возьми, о чем он думает?

— Я хочу, чтобы ты заткнулся и поцеловал меня. — Она едва сдерживала гнев на саму себя.

— А чего хочешь ты?

Люк был на полпути к эрекции с начала разговора о поцелуе Клаудии и теперь набрал максимум при ее столь определенном высказывании. Мгновение выдержал ее пылающий взгляд и стал целовать ее губы, грудь, живот.

— Я хочу сорвать это чертово платье с тебя, наслаждаться твоей грудью, пока буду внутри тебя. Я хочу, чтобы ты кричала так громко, чтобы Эйвери и Джона услышали через четыре этажа. И когда я это сделаю, хочу повторить все сначала. Я хочу проделывать все это с тобой. Всю. Ночь. Напролет.

Клаудия думала, что суше, чем сейчас, во рту быть не может, но ошибалась. Каждая клеточка ее тела стремительно теряла влагу под его честным взором и еще более честным признанием.

— Ну, — едва смогла произнести она, облизывая губы. — Как насчет того, чтобы начать с меня, а потом постепенно перейти к тебе?

Люк улыбнулся ей, она улыбнулась ему.

— Хороший ответ.

Он целовал крепко, глубоко проникая языком, без церемоний, без нежных приготовлений, это был полновесный поцелуй с первой секунды, как только их губы коснулись друг друга. Властный и требовательный, взрывной и заискивающий, лишавший ее воздуха и способности воспринимать реальность. Он говорил о похоти, желании и неутоленной жажде. Требовал капитуляции, и она с готовностью сдалась.

— Боже, — простонал он, не отрываясь от ее рта. — Я хочу тебя.

И прежде чем у нее появился шанс ответить, он перевернул ее на спину, лег на нее и начал опять целовать. Глубоким, влажным и жадным поцелуем, вдавливая ее в матрас, каждым ударом языка зацеловывая до беспамятства.

Клаудия едва смогла перевести дыхание, когда он оторвался от ее рта после стремительного нападения, но это была лишь короткая передышка. Он снова впился в нее, ведя влажную дорожку к шее и к ложбинке между грудей. Он провел горячим языком между обнаженными полушариями. Клаудия застонала.

— Расстегни лиф, мне нужно видеть тебя.

Пальцы Клаудии дрожали от желания, она и не думала противиться его приказу, а это был именно приказ. Ей самой хотелось, чтобы он смотрел на нее. Черт, она хотела, чтобы он делал и многое другое.

Ей это нужно.

Наконец пальцы справились с заданием, и она стянула топ, предоставив себя его взору. Увидев ее грудь, он с восхищением присвистнул, отчего соски затвердели у него на глазах. Он принялся ласкать их. Клаудия кричала, стонала, молила не останавливаться, когда он теребил чувствительные кончики языком, переходя от одного к другому до тех пор, пока она не потеряла способность соображать.

Его руки скользили по телу под платьем, проникли в трусики, скользнули пальцами по бархатистой коже и направились к клитору.

— Люк! — закричала она, хватая его за плечи, вздрогнула всем телом и почувствовала, что падает. Ее глаза распахнулись.

Он успокоил ее новым долгим, глубоким и влажным поцелуем, продолжая поглаживать пальцами.

— Ты такая вкусная, — прошептал он и снова вернулся к ее груди.

Под его нежными руками и требовательным языком, ритмично двигавшимися и дополнявшими друг друга, она трепетала, приближаясь все ближе, ближе и ближе к нирване.

Тело уже не принадлежало ей. Она парила, наблюдая, как оно распадается на кусочки. Ей свело живот, и что-то глубоко, глубоко, глубоко внутри оборвалось, разрывая, раздирая ее на части. Это ощущение росло и росло до тех пор, пока не стало невыносимым, а удовольствие превратилось в боль. Она умоляла взять ее, взять как можно скорее.

Он так и сделал.

— Люк! — По телу прокатилась мощная волна, заставившая выгнуть спину, сжать ягодицы и напрячь ноги и руки. — Это уже слишком, — задыхаясь, говорила она, по мере того как волна проходила по ней, скручивая и пронизывая, словно она стала добычей змея. — Не могу. — Волны накатывали, лишая легкие воздуха, заставляя сердце громко стучать в груди. Это повторялось вновь и вновь, изменяя, выворачивая и утешая тело тысячами плотских наслаждений.