Кэрол Тауненд - Холодная весна

Зная, что ей едва ли удастся увидеться с отцом раньше конца недели, Арлетта намеревалась использовать эти несколько дней для достижения своей тайной цели. Ей не хотелось зря тратить время. Девочка была уверена, что на этот раз, когда она продемонстрирует отцу свои последние достижения, он оценит ее небывалые успехи.

Конечно, не помешает еще разок как следует потренироваться. Сегодня с помощью молодых друзей, Джехана и Обри, она этим займется. Когда Франсуа де Ронсье вернется, они устроят торжественное представление. Пусть увидит, на что способна его семилетняя дочь. Арлетта не только освоила верховую езду без седла, но и научилась стоять на спине своей лошадки, и таким образом уже могла проскакать почти целых три круга; Джехан тем временем управлял конем при помощи длинного поводка, привязанного к удилам. Почти три!

Уж на этот-то раз отец не сможет не удивиться. Ведь даже не все взрослые дяди-наемники у дедушки могли скакать, стоя на спинах лошадей. Так пусть же Франсуа не только поразится искусству дочери, но и исполнится гордости за свое дитя. Арлетта твердо решила добиться, чтобы отец гордился ею — этой цели она подчиняла все свои интересы.

Потихоньку, чтобы не разбудить Агату, девочка выскользнула из-под пухового покрывала. Не успела еще босая ножка коснуться камышовой подстилки, как ей в ладонь ласково ткнулся мокрый нос верного Габриэля. За годы, прошедшие со смерти прежней хозяйки, пес, и тогда уже не молодой, а теперь совсем состарившийся, привязался к Арлетте. Они были неразлучны.

Габриэль заскулил, и до Арлетты донесся глухой стук его хвоста по полу. Это была уже не первая их вылазка до того, как весь дом охватит обычная утренняя суматоха, и собака хорошо знала, что если маленькая хозяюшка поднималась ни свет ни заря, то это предвещало нечто необычное, а потому интересное.

Арлетта нащупала морду собаки — в комнате было темно, хоть глаз выколи — и сжала обеими ладонями его челюсть.

— Тихо, Габриэль!

Агата продолжала похрапывать.

Ступая на цыпочках по камышовым циновкам, девочка на ощупь пробралась к выходу. У порога она нагнулась, чтобы подобрать одежду и узелок с едой, которую припасла заблаговременно. Теперь щеколда. Если не считать храпа Агаты и тяжелого дыхания стареющего пса, все было тихо.

Ступив на витую лестницу, начинающуюся за порогом, Арлетта остановилась, чтобы в мерцающем свете догорающего факела набросить на себя грубую одежду. Не чувствуя над собой любящей материнской руки, маленькая бретонка росла дикаркой, и никто, если не считать нянечки Агаты, даже и не пытался заставить ее поступать против ее желания.

Почти всегда Арлетта носила одежду мальчика, и то утро не было исключением. Она натянула пару простых коричневых штанов с подшитыми к ним чулками, с завязками на поясе, подоткнув под них желтоватую полотняную рубашку местного покроя, в которой она обычно ложилась спать. Так она обычно разгуливала летом. Зимой она набрасывала поверх этого еще короткую шерстяную тунику. Ее забавляло, когда приезжающие в Хуэльгастель частенько принимали за мальчика.

Лишь в особых случаях, когда того требовали приличия, Арлетта нехотя соглашалась отступить от своих правил и надевала девичью тунику, несколько подлиннее, поверх той же незаменимой полотняной рубашки и штанов. Еще у нее был длинный кожаный пояс с серебряными накладками по концам, некогда бывший собственностью покойной матери: когда она подпоясывала им свою длинную тунику, концы с серебряными клепками свешивались чуть ли не до самого пола.

Второй уступкой были ее медного цвета волосы. Пышные и блестящие, они радовали сердце Агаты, которая не представляла себе девичью красу без косы до пояса. Пока что, однако, волосы Арлетты отросли чуть ниже плеч. Когда их свободно распускали, они вились волнами, но обычно Арлетта перехватывала их на затылке кожаным ремешком — получалось нечто вроде конского хвостика. Этот хвостик раздражал няню больше всего. Агата могла уступить в вопросе об одежде — в конце концов, ее воспитанница была еще ребенком, — но споры о прическе постоянно вносили раздор в их отношения. Каждое утро Арлетте приходилось выстаивать пытку расчесывания, причем Агата обязательно проявляла всю свою изобретательность, вплетая разноцветные шелковые ленты в рыжие прядки. Так, по ее мнению, было положено выглядеть внучке графа де Ронсье. И каждое утро, когда Арлетта выскакивала из душной светлицы и оказывалась вне поля зрения Агаты, очень скоро все косы расплетались, ленты терялись где-то в пыли, а вместо замысловатых Агатиных конструкций появлялась прическа в виде конского хвоста, перехваченного кожаным ремешком.