Эми Фетцер - Мятежное сердце

Кабан тронул его за локоть, жестом указав на суп и печенье. Рейн медленно ел, не отрывая взгляда от Микаэлы.

— Мы в открытом море? Недалеко от Лондона? Араб кивнул.

— Вы были без сознания почти неделю.

Рейн видел, чего это стоило его жене. Она выглядела похудевшей, резче обозначились скулы. Он доел суп и принялся грызть печенье.

Микаэла пошевелилась, и он с улыбкой смотрел, как она потягивается, демонстрируя ему соблазнительные округлости. На ней была простая домотканая юбка, блузка и больше ничего.

— Зачем ты встал? Что ты делаешь?

— Смотрю на тебя.

— Тебе нужно отдыхать.

— А тебе нужно поесть. Ты похудела. Мысль о еде заставила ее желудок сжаться.

— Значит, мне не надо будет носить корсет.

— Можешь скакать голой, я не против.

— Я не буду скакать.

— Ты уклоняешься от серьезного разговора.

— Мне нечего…

— Микаэла.

— Нет, Рейн. Я не могу.

«Я чуть не потеряла его и больше не могу рисковать», — подумала она.

— Мы недалеко от Лондона.

— Вижу.

— Я не отказываюсь от своих слов, Микаэла.

— От каких слов? Когда ты запрещал мне шпионить или когда признался, что хотел сделать мне ребенка? Или заставлял меня сделать выбор между тобой и восстанием?

— Я запрещал шпионить, чтобы тебя не пристрелили в ту же секунду, как твоя нога коснется английской земли. И ты выбрала мятеж.

— Это единственное, что у меня было! — сказала она, становясь напротив. — Ты бросил меня.

— Я бы вернулся.

— И когда бы это произошло, не найди я тебя? Вернулся бы домой в гробу. Так что не тебе говорить о риске и безопасности, Рейн.

— Ты права.

— А что ты скажешь насчет ребенка? Зачем обманывал меня?

— Я тебя не обманывал! Я не скрывал, что хочу иметь от тебя детей. И ты не протестовала, когда мы занимались любовью, Микаэла. — Она улыбнулась. — Результат неизбежен. Признаю, я думал, что материнство приглушит твою чертову потребность шпионить в пользу американцев и…

— И что?

— Я боялся, — еле слышно прошептал он. Микаэла опустилась перед ним на колени, и Рейн взял ее руки в свои. — Я приходил в ужас от того, что твое дело может отнять тебя у меня. Или мои поиски отца. Я хотел привязать тебя к себе, получить шанс, что мы снова будем вместе. Но стоило мне покинуть остров, как я понял, что у меня уже есть то, чего я больше всего желал. Любимая женщина, которая принимает меня и которая всегда будет мне опорой. Но я подвел тебя. Я хотел убить отца за страдания всей моей жизни, за то, что он вынудил меня причинить тебе боль. Я сам хранил в себе гнев, подогревал его, а выплескивал на других. На тебя.

— А теперь?

— Я не могу тратить на него силы. — Рейн коснулся ее щеки. Ей так не хватало этих прикосновений. — Я хочу тратить их на любовь к тебе. Я люблю тебя.

— И я люблю тебя, — ответила Микаэла, касаясь губами его губ.

— Я прощен? — Он ухватил зубами ее нижнюю губу.

— А ты простишь меня за то, что я была такой…

— Упрямой? Неуступчивой?

— Да. — Ее руки скользнули к его бедрам. — Поцелуй меня, Рейн, пока я не умерла от желания.

— Этого нельзя допустить, — сказал он, целуя ее.

— Прикоснись ко мне, я так скучала по твоим рукам. Он расстегнул на ней блузку, спустил с плеч и обхватил ладонью грудь.

— Я хочу тебя, сейчас.

— А твоя спина? — Микаэла осторожно погладила его. — О! Там больше нет ран.

Усмехнувшись, Рейн посадил жену к себе на колени, сжал под юбкой ягодицы, поласкал бедра, а потом взял в рот сосок. На миг подняв глаза, он с радостью увидел на ее лице нетерпение. Микаэла теснее прильнула к нему, стала лихорадочно расстегивать ему штаны, а он продолжал губами и языком ласкать грудь, сначала одну, потом другую. Тем временем ее пальцы сомкнулись на его плоти, гладили, прижимали к лону.

— Это неприлично, — прошептала она.

— Нисколько, — ответил Рейн, усиливая нажим. — Господи, я уже думал, что больше никогда тебя не обниму, Микаэла. Я люблю тебя, Микаэла.

Она направила его к цели, улыбаясь, сжала руками спинку стула и начала ритмично подниматься и опускаться, будто скакала легкой рысью.

Не обращая внимания на жгучую боль в спине, Рейн еще глубже вошел в нее. Она видела его наслаждение, чувствовала, как оно поглощает его, и когда она уже изнемогала от желания ощутить его экстаз, Рейн повел ее за собой к вершине. Ему казалось, что он перестанет дышать, перестанет жить, но тут оба вздрогнули в последней судороге, граничащей с болью. Он никогда ее не покинет. Она завладела его душой, она будет с ним и в следующей жизни, и он будет любить ее много веков. Без нее он ничто. С ней он будет жить. И когда Микаэла с откровенной страстью приникла к его губам, Рейн понял, что вернулся домой.