Джейн Фэйзер: Шарады любви

Линтон среагировал мгновенно. Он поднял трость, которая вдруг превратилась в грозное оружие: на конце ее блеснуло лезвие спрятанного внутри острого клинка. Тут же один из нападавших отпрянул назад, прижимая к груди рассеченную до предплечья руку. Из раны широким потоком хлынула кровь. Одновременно граф сделал резкое движение влево, и кинжал, который с силой метнул в Линтона другой бандит, просвистел рядом с его ухом, не причинив никакого вреда. Сам же преступник на миг потерял равновесие и, расставив в стороны руки, закачался, балансируя на одной ноге. Этого оказалось достаточно, чтобы клинок графа настиг и его. Со стоном негодяй упал на грязную мостовую. Третий из нападавших, бросив быстрый взгляд сначала на своих поверженных сообщников, а затем на полное грозной решимости лицо предполагавшейся жертвы, понял, что самое лучшее для него — немедленно удрать. Через секунду он исчез за углом.

Линтон брезгливо посмотрел на продолжавшего прижимать к груди рассеченную руку бандита. Потом вытер окровавленное лезвие клинка о полу его куртки и вложил его обратно в замаскированные ножны. Таким образом, грозное оружие вновь превратилось в безобидную трость, а ее хозяин продолжил свой путь. Дойдя до большого, в старом парижском стиле, дома, он остановился около двери и дернул за шнур звонка. Дверь тут же открылась…

— А, это вы, мой друг! — радостно воскликнул граф Мирабо, впуская в прихожую Линтона. — Я уже потерял надежду когда-нибудь опять вас увидеть!

Хозяин провел гостя в расположенную на первом этаже библиотеку и усадил в небольшое кресло у камина, напротив окна, выходившего на улицу Ришелье.

— Парижские улицы становятся чертовски опасными, мой друг, — заметил Линтон, стараясь устроиться поудобнее в явно тесном для него кресле.

— Уверяю вас, в будущем будет еще хуже, — невесело усмехнулся Мирабо. — Если, конечно, Генеральные штаты не найдут какого-нибудь радикального средства для борьбы с бедностью. В чем я, откровенно говоря, очень сомневаюсь.

Мирабо протянул руку к стоявшему рядом шкафчику и вынул оттуда бутылку красного вина. Наполнив бокалы, он изящно поднял свой и учтиво кивнул гостю. Линтон тоже чуть приподнял бокал и так же галантно ответил на поклон хозяина.

— Вы все еще выступаете в Генеральных штатах заодно с третьим сословием, мой друг? — спросил он, с наслаждением потягивая из бокала изысканное вино.

— Выступаю. Вместе с орлеанистами. Но извините, граф, что вас-то занесло на этот раз во Францию? Ведь все ваши миссии носят обычно, мягко говоря, особый характер.

Линтон вновь повернулся в неудобном кресле с расписанными затейливой резьбой деревянными ручками и положил ногу на ногу, словно демонстрируя модные шелковые носки. Потом посмотрел сквозь стекло бокала на бант своей начищенной до блеска туфли и безразличным тоном ответил:

— Мне надо собрать немного неофициальной информации, Мирабо.

После чего снова принялся рассматривать туфлю. Наконец, подняв глаза на Мирабо, Линтон сделал донельзя озабоченное лицо и добавил:

— Вам не кажется, дорогой друг, что левый бант на моей туфле чуть-чуть запачкался? Черт побери, как все-таки неудобно путешествовать без слуги!

Мирабо откинулся на спинку стула и громко рассмеялся:

— Ах, Джастин! Для подобных игр поищите кого-нибудь другого. Ей-богу, меня обмануть трудновато! Скажите лучше честно: какие сведения вам нужны?

Граф вынул из глаза монокль и сокрушенно вздохнул:

— В британском правительстве растет беспокойство по поводу происходящего сейчас в вашей стране, мой друг. Ведь Англию и Францию разделяет всего лишь пролив, который, говоря честно и без преувеличений, не так уж и широк. Поэтому то, что делается у вас, очень близко затрагивает и нас. А мой премьер-министр Питт очень любит получать заблаговременные предупреждения о возможных событиях. Особенно о тех, которые разворачиваются на территории нашего ближайшего южного соседа.

— Да, он очень здравомыслящий человек, ваш премьер-министр, — задумчиво сказал Мирабо. — Нам бы иметь такого!

— У нас тоже была своя гражданская война, мой друг, — мягко ответил Линтон. — Равно как и революция…

— Вы правы, — согласился Мирабо. — Итак, если я правильно понимаю, цель вашего приезда — набрать побольше самых разнообразных фактов и впечатлений обо всем происходящем у нас. Так?

— Совершенно верно. Признаюсь, пока у меня складывается самая мрачная картина. И если вы сможете ее как-то скрасить, я буду очень благодарен.