Джейн Фэйзер - Возлюбленный враг

Джинни кинулась в курятник, быстро загнала кур и собрала свежие яйца; привычно ругая глупую птицу, она слегка успокоилась. Что же произошло? Почти незнакомый мужчина поцеловал ее. Она знала о скандальной распущенности, царившей при дворе до войны. Эдмунд рассказывал ей, когда вернулся домой после своего первого пребывания там. Он наслаждался каждым ее потрясенным возгласом, отвечал на любой из многочисленных вопросов с недавно обретенной утонченностью и осознанием преимущества над своей наивной подругой по играм. Ей было неизвестно происхождение Алекса Маршалла, но держался он как человек, близкий ко двору, а молодые люди его круга представлялись ко двору, как и Эдмунд, в возрасте шестнадцати лет. Неужели он полагал, что она, благородная дама и вдова, примет игру? Покажет себя такой же опытной, как и он? И ей с трудом верилось, что она ответила ему. В какой-то захватывающий дух момент ее тело буквально вспыхнуло. Ничего подобного она никогда не испытывала в своей жизни; губы стали нежнее и раскрылись, она прильнула к нему, глаза закрылись…

Джинни уронила одно яйцо на каменный пол курятника. Оно растеклось золотисто-белым укором, и куры насмешливо закудахтали. С собранными в передник яйцами она направилась в дом. Ей предстояло закончить чрезвычайной сложности дело, и она завершит его, справится со своими чувствами, которые вызвал этот человек, захвативший ее в плен, этот Алекс Маршалл, полковник армии нового образца.

Вульгарность этой мысли даже доставила удовольствие Джинни. Она вошла в пустую кладовую, взяла ломоть хлеба, яблоки, круг сыра и кусок бекона, аккуратно сложив все это в глубокую плетеную корзину и прикрыв содержимое мешковиной. Корзина стала тяжелой, однако придется помахивать ею так же небрежно, как пустой. Когда она вернется, в корзине будут овощи с огорода и фрукты из сада. И все-таки сердце ее сильно забилось, когда она вошла в кухню, где солдат в кожаном фартуке помешивал кукурузную кашу в огромном котле, кипевшем на большой печи.

— А, госпожа Кортни. — Полковник появился в дверном проеме кухни. Рука Джинни сжала ручку корзины. Что, если он предложит помочь нести корзину? От страха у нее взмокла спина.

— Вы искали меня, полковник? Как видите, я все еще здесь, подчиняюсь вашему приказу.

Джинни с облегчением услышала, что издевка прозвучала вполне убедительно и правдоподобно. Она увидела, что веселое выражение на его лице сменилось гневным румянцем. В кухне было, по меньшей мере, полдюжины солдат, и они прекрасно слышали ее дерзкий выпад, так что на этот раз полковник не мог оставить его без ответа.

— Настоятельно советую вам и впредь поступать так же, — отчеканил он и покинул кухню.

— Ш, госпожа, если вы примете совет, вам лучше быть поосторожней с полковником. Он справедливый человек, но жесткий, когда ему перечат. — Слова произнес солдат в кожаном фартуке. Лицо его было коричневым и сморщенным, как сушеный лесной орех.

Джинни пожала плечами с деланным безразличием.

— Если он вдруг будет интересоваться мною, то можешь сказать, что я ушла собирать овощи и фрукты для него. — Она снова вышла во двор и направилась к огороду, где пробыла несколько минут, вяло собирая бобы.

Вокруг не было ни души. Сарай загораживал огород от двора и окон первого этажа в задней части дома. Ей придется рискнуть в надежде, что никто не наблюдает за ней из окна второго этажа. Джинни направилась к западному крылу дома. За исключением углового окна ее комнаты на этой стене не было окон. Стена обращена к Атлантическому океану, откуда в зимнюю пору налетали жестокие шквалы, бившиеся об обветренные камни. На этой стороне не было и сада, лишь пружинистый мох тянулся к самой вершине скалы. Придя сюда, нужно было точно знать, где находится дверь, не заметная чужому глазу среди обманчиво беспорядочного переплетения трещин в камне, — три линии, образующие треугольник. Дверной замок искусно спрятан под мхом, стлавшимся у основания стены. Только что крохотная на фоне стены фигурка в голубой юбке была здесь, а в следующую секунду исчезла — стремительно и ловко, как фокусник.

Воздух обдал ее холодом и затхлостью, каменные ступени были узкими и крутыми, темнота стояла кромешная.

Но Джинни отлично знала дорогу, пробираясь по ней даже без света, хотя каждый раз совершала это восхождение с опаской, как ни старалась быть мужественной. Здесь не было ни скелетов, ни духов-проказников, ни чудовищных пауков или гигантских крыс, так и выжидающих момент, чтобы кинуться на нее. И она уже не та испуганная девятилетняя девочка, которую Эдмунд заманил как-то в тайный проход и оставил одну. В тот момент, когда он вернулся за ней, она в паническом ужасе безутешно плакала навзрыд, и только верность своему приятелю по играм заставила ее молчать, когда взрослые пытались выяснить причину ее слез. В награду Эдмунд до конца лета оставался ее добровольным и благодарным рабом и ни разу не сказал ей, что она всего лишь глупая девчонка и не может вместе с ним идти разорять гнезда, или карабкаться на скалы, или заниматься чем-то иным бесконечно захватывающим — тем, что совершенно несправедливо почему-то выпадало на долю мужского пола.