Каролин Терри - Короли алмазов

Как бы украшая пышный двор времен Второй империи, графиня каждый вечер спускалась к обеду в новых туалетах от М. Уорта и разных гарнитурах сверкающих украшений. Мэтью не мог решить, какой из ее ансамблей был самым ослепительным: лиловое платье из кисеи с веткой сирени, украшенной драгоценными камнями, золотистое шелковое с разбросанными по нему бриллиантовыми колосками пшеницы, или белое тюлевое с ландышами, дополненное тяжелым жемчужным ожерельем, оттенявшим ее обнаженные плечи.

Но прошлым вечером — при воспоминании о нем у Мэтью перехватило дыхание — прошлым вечером она была особенно хороша. Она рассказывала забавные истории из светской жизни при дворе Наполеона и Евгении, но Мэтью почти не слушал, наслаждаясь лишь звуками ее чудесного голоса. На графине было зеленое платье цвета луговой травы в летний день, цвета ее глаз. Прекрасный лионский шелк был расшит золотыми блестками, похожими на искорки в ее глазах, и она нанесла золотую пудру на свои сияющие волосы. Длинные серьги с изумрудами и бриллиантами сверкали у нее в ушах, но Мэтью не мог оторвать взгляда от ее груди.

Очень смелое декольте открывало белоснежное совершенство ее плеч и мраморную матовость груди. И там, покоясь в ложбинке между грудями, сверкал самый большой и ослепительный бриллиант, который Мэтью когда-либо видел. Это была подвеска грушевидной формы на простой золотой цепочке, радужный огонь которой ослеплял Мэтью. Камень притягивал его взгляд, как огонь мошку, и он не знал, что больше влечет его — украшение или то место, где оно находится.

Он смотрел на бриллиант на фоне великолепной плоти и мечтал; он мысленно видел это прекрасное тело полностью обнаженным, за исключением украшения. Даже за столом эти образы преследовали Мэтью, и его тело отвечало болезненным ощущением между ног. От смущения ему начинало казаться, что все заметили, все поняли причину его возбуждения и прочитали его мысли.

Сейчас разомлевшее на теплом солнце тело Мэтью вновь ответило на его фантазии; он громко застонал и с силой сжал в руке пригоршню песка. Эта женщина преследовала его во сне и наяву. В мечтах он упивался ее красотой и ее близостью, но впадал в отчаяние при мысли о ее недоступности. Заболевшего графа по-прежнему не было видно, но Мэтью не сомневался, что каждый мужчина, присутствовавший на обеде накануне вечером, разделял его собственные чувства. Разве мог шестнадцатилетний подросток соперничать с остроумными светскими львами? И все же… Она как-то странно поглядывала на него; ее брошенный украдкой взгляд, казалось, обещал так много. Несколько раз Мэтью замечал, как она смотрит на него, увлажняя губы острым розовым язычком. Но только надежда начинала просыпаться в нем, как она обращалась к нему: «mon petit», или называла их с Николасом детьми, и Мэтью чувствовал, что его вновь отправили в детскую.

Вдруг Мэтью послышалось, что поблизости хрустнула веточка, и он поднял голову. Несколько минут он прислушивался, но ничто не нарушало тишину. Готовый вновь вернуться к своим размышлениям, он услышал новый звук, похожий на шуршание юбки в высокой траве и заметит что-то желтое, мелькнувшее за кустами. С учащенно бьющимся сердцем он посмотрел в ту сторону. Она была в желтом сегодня. Но почему она наблюдала за ними? Мэтью поежился, представив себе, что ее зеленые с золотыми искорками глаза рассматривают его наготу. Что ей было нужно? Он был в полном замешательстве, но желание, охватившее его, требовало удовлетворения.

Графиня застала герцогиню в тени террасы и села с ней рядом, расправив юбку своего желтого платья. Как бы между прочим она завела разговор о Мэтью.

— Мальчики купаются на озере.

— Слава Боту, что погода стоит отличная, а то я не знала бы, чем их занять. — Герцогиня помедлила. — Мэтью красив, верно?

— Настоящий Адонис, — сразу же согласилась графиня.

— Все так считают. Все оборачиваются, чтобы взглянуть на него. Все, кроме его собственной семьи.

— Это естественно.

Герцогиня покачала головой.

— Нет, то, как семья игнорирует Мэтью, абсолютно неестественно. Позвольте мне кое-что рассказать вам о нем. Как вы знаете, его отец, Перегрин, младший брат нашего соседа, графа Хайклира. Он стал священником не только по необходимости, но и по истинному призванию. Он женился на Луизе, милой темноволосой девушке, но без гроша за душой. Все считали, что это был брак по любви, по крайней мере со стороны Перегрина так и было. Он был бесхарактерным идеалистом и не был способен противостоять очарованию Луизы и ее сильному характеру.