Симона Вилар - Принцесса викингов

— Я ничего не боюсь, — твердо проговорила Снэф-рид и вдруг поняла, что если Ролло войдет сюда…

Бадья с водой стояла совсем недалеко. С остервенением она принялась смывать с себя кровь. Какая жалость, она не успела как следует впитаться! Пожалуй, вскоре придется снова повторить обряд, но сейчас главное, чтобы Ролло ничего не заподозрил…

Когда блеснул тусклый свет и с горящей плошкой в руке появилась Тюра, Снэфрид была уже одета. Старуха одобрительно кивнула, оглядывая ее.

— Вот здесь еще пятно. И здесь…

— Отстань. Скажи… это он?

— Нет, но хорошо, что ты готова. Где труп?

Снэфрид стукнула кулаком по столу.

— Как же Орм посмел! Если это не Ролло…

— Он прислал за тобой, моя светлокудрая валькирия… Ролло требует тебя в Руан. И явился за тобой этот бешеный, Рагнар. В поисках тебя они едва не разнесли все имение. К тому же на одного из людей Рагнара напал твой пятнистый зверь. Они изранили и связали его, а Орм был прав, подняв тревогу. Поспешим. Они ждут тебя во дворе.

Снэфрид стерла с подбородка мазок крови. Сейчас она испытывала облегчение. Рагнар — не Ролло. Пусть подождет. В ее движениях вновь появилась прежняя плавная медлительность. Откинув назад испачканные кровью волосы, она стянула их в узел на затылке и не спеша закуталась в покрывало. Подземелье она покинула величественно, как истинная королева.

— В чем дело, Рагнар? Почему такой шум?

Датчанин со всех ног бросился к ней через весь двор. Искры летели от его факела. Остановившись, он продолжал дышать тяжело и разгоряченно.

— О, я испугался! Этот зверь кого-то загрыз. А тебя нигде не было…

— Этот зверь мой. И ты ответишь за то, что причинил ему зло, — ледяным голосом оборвала его Снэфрид.

Это подействовало на него как ушат морской воды в декабре. Он выпрямился, отдышался.

— Конунг Ролло требует тебя к себе.

— Вот как? Прямо сейчас? Видят боги, меня это радует. Едва покинув мои объятия, он вновь…

— Нет! — перебил ее Рагнар. Его костистое широкоскулое лицо стало злым. Он сообразил, что эта женщина попросту дразнит его. — Ролло зовет тебя на пир.

— Он как будто не собирался так скоро устраивать праздник?

— Это так. Но в Руан прибыл Бьерн Серебряный Плащ.

— Бьерн?

Это меняло дело, Бьерн отсутствовал в Нормандии почти год. Он ездил торговать, слал свои товары к Ролло, а потом из-за моря донеслась весть, что Бьерн вознамерился посетить Норвегию. Ролло считал это чистым безумием. От Бьерна давно не было вестей.

— Ждите меня. Я еду в город. Эй, Орм, кликни слуг, пусть угостят воинов брагой.

Она ушла, а Рагнар ждал, глядя на пляшущий огонь факела. Его люди выказывали нетерпение, зная, что в городе готовится пир. А здесь творятся странные дела. Огромная кошка, растерзанный труп во дворе…

Им пришлось ожидать Снэфрид долго. Воины ворчали, опустошая один за другим мехи с брагой. Рагнар мерял шагами двор. Он сам напросился ехать за Снэфрид. Его неотвратимо тянуло к этой женщине! О Лебя-жьебелая — прекрасная, величественная, манящая… Как она сражается — истинный берсерк. Она способна уложить троих, при этом руки у нее останутся нежными и тонкими. Рагнар помнил, как бережно она касалась его, перевязывая рану на плече. И несмотря на ее надменность, в бледной полуулыбке Снэфрид было обещание…

— Ты не спишь ли, Рагнар?

Он не слышал, как она подошла. Датчанин зашевелил губами, пытаясь что-то сказать, но только с силой выдохнул.

Снэфрид была высока, почти одного с ним роста. Великолепная белая туника облегала ее стан, сверкая серебряным шитьем и жемчугом. Ярко-алый плащ на горностаевом меху, схваченный на груди золотым пекторалом, прикрывал плечи. Серебристые волосы были по франкской моде подняты и перевиты жемчужными нитями, а на лбу их сдерживал широкий золотой обруч, украшенный чеканкой. Эта прическа только подчеркивала изящество, с каким королева Нормандии несла на стройной шее свою великолепную голову.

— Ты прекрасна, как сама Фриг, супруга Одина! — воскликнул Рагнар и невольно, как завороженный, шагнул к ней.

Снэфрид не отстранилась. В уголках ее рта блуждала дразнящая улыбка. Ободренный ее благосклонностью викинг склонился к ней — и вдруг замер. Свет факела озарил ее лицо, и он увидел, что ее губы черны. Он узнал этот горьковато-сладкий запах и привкус и отшатнулся.

— Кровь! У тебя на губах кровь!

Снэфрид медленно облизала губы, продолжая улыбаться. В глазах ее светился вызов.

— Хорошо, что ты сказал мне. Однако я не ожидала, датчанин, что такого воина, как ты, может испугать вид крови.