Маргарет Барнс: Изабелла Прекрасная

По знаку ее отца все стали покидать их. Мать поцеловала ее с такой горячностью, как будто она отправлялась в долгое путешествие в комнате, согреваемой жаровней. Бинетт стала ее раздевать. Снимая усыпанные драгоценными камнями туфли и подбитый мехом плащ, Изабелла прикрыла свои еще неразвитые груди длинными и пышными волосами. В последнюю секунду она приникла к заботливым рукам своей старой нянюшки.

— Ну, ну, моя милая! — успокоила ее Бинетт. — Уже нет возврата к девичьей скромности. — И Изабелла, которой судьба подарила вполне приемлемого супруга, была уже в достаточной степени женщиной, чтобы понимать, что, в сущности, она этого уже и не желает.

Наконец она, совершенно нагая, оказалась между простынями. Полог задернули; впервые в жизни рядом с ней лежал мужчина. Они услышали, как щелкнул замок, как стали затихать шаги и смех удаляющихся женщин. Все огни в опочивальне были погашены за исключением небольшого ночника, который просвечивал через полог кровати, как маленькая мерцающая звездочка. Напряженная и беспомощная, как пойманный в ловушку зверек, Изабелла ожидала, когда начнется то, что было источником шуток фигляров и насмешек гостей, которые она слышала сегодня.

Она почувствовала, как Эдуард взял ее за руку, затем услышала, как он бормочет, что надеется, что вся эта любопытная толпа переломает на лестнице свои мерзкие шеи. Затем, заливаясь хохотом, он рассказал ей невероятную историю о том, как какой-то любопытный паж спрятался под кроватью одной английской невесты-герцогини. Постепенно она стала понимать, что ее молодой муж, которого она считала таким взрослым и опытным, нервничал не меньше ее. Она почувствовала нежность и участие, которые заставили позабыть о собственной тревоге. Изабелла села в огромной кровати, обхватив руками колени. Неожиданно почувствовав свою взрослость, она начала говорить о событиях дня, умело и забавно передразнивая всех сегодняшних гостей, стараясь сделать так, чтобы красивый Эдуард Плантагенет почувствовал себя свободнее и раскованнее. Вскоре они оба весело хохотали. До тех пор, пока Изабелла, совершенно обессилев, не прижала ко лбу обе руки и не простонала сквозь смех: «Ой, моя бедная головушка!» Эдуард сразу же проявил беспокойство.

— У меня иногда бывают ужасные головные боли. Доктора говорят, что это происходит, когда я расстроена, — объяснила она. — Но сегодня ее на меня мог наслать только самый зловредный из колдунов!

— Ах ты, моя бедняжка!

— Ничего, скоро пройдет, — успокаивала его Изабелла, стараясь казаться веселой. — Но меня сегодня разбудили на рассвете, а теперь…

— Да, уже давно за полночь. И вам, наверно, холодно так сидеть, обхватив колени, — он потянул ее назад в постель и начал целовать, пока она не почувствовала восхитительное волнение в крови. Ей так хотелось, чтобы он обнял ее, прижал к себе, но его губы как-то очень быстро оторвались от нее. — Говоря по правде, вы смертельно устали, мое милое дитя, — прошептал он с сожалением, не догадываясь, насколько сильно пробудил в ней желание.

Огонь в камине почти погас. Он откинулся на спину и зевнул, нежно прижимая ее к себе, как будто она действительно была ребенком. На брачном ложе было тепло и темно, голова ее уютно лежала на его плече, а от горячего со специями вина, которое они пили из свадебного кубка, ее стало клонить в сон. Постепенно приступ головной боли стал утихать. Желание уступило место дремоте, и Изабелла крепко уснула.

Когда она проснулась, в глаза ярко светило солнце. Шелковый полог был отдернут, и Эдуард, великолепный в своей пурпурной ночной сорочке, стоял у раскрытого окна.

— Сегодня прекрасное утро для охоты, мороза нет, — сказал он, когда она заворочалась в постели, — я обязательно должен опробовать мою новую кобылу.

«Я замужем. Я — королева Англии», — вспомнила Изабелла почти машинально. Затем она отбросила назад золотистую тяжелую копну волос, стряхивая остатки сна и мысленно возвращаясь к брачной ночи. «А теперь мне предстоит встретиться с этими болтушками-фрейлинами и мамой, которая начнет обо всем допытываться, и хуже всего, увидеть тревогу и озабоченность в глазах Бинетт, — подумала она, — сказать им всем, что мой красавец-муж… очень мил и добр».

Все последующие дни казались Изабелле сплошной чередой развлечений. Турниры и карнавалы следовали один за другим, и каждый последующий был великолепнее предыдущего. Каждый обед и ужин превращались в настоящие пиры, каждый вечер устраивались маскарады и балы. Она всегда была центром всеобщего внимания, признанная королева красоты.