Айлин Вульф - Лорд и леди Шервуда. Том 4

– Я вижу! – тихо сказал Робин, безуспешно пытаясь вытереть ее слезы, которые катились и катились из-под сомкнутых дрожащих ресниц.

– Пожалуйста, оставь меня, – попросила Марианна, отворачивая лицо от его ладони. – Я справлюсь. Мне все равно надо учиться жить без тебя. Самое время начать.

И она снова разрыдалась – отчаянно и безутешно. Робин обнял ее и крепко прижал к груди, целуя Марианну в светловолосую макушку.

– Не плачь, милая! Пожалуйста, не плачь, – уговаривал он, укачивая ее в объятиях, но она рыдала и рыдала, уткнувшись лицом ему в грудь, – ведь все уже кончилось!

Услышав эти слова, она вскинула голову и ослепила его яростным сиянием серебристых глаз:

– Да, кончилось и началось – жизнь с тобой и жизнь без тебя. И в той и в другой жизни для меня остается неизменным только одно: я всего лишь игрушка в руках любого мужчины, который получает надо мной власть потому, что он сильнее меня. Простая грубая сила делает меня совершенно беззащитной перед любым унижением только потому, что я слабее. И ты, и Вилл – вы оба напрасно тратили на меня время. Вы можете быть опасными сами по себе, без оружия, а я, как оказалось, нет.

– Мэриан, то, что сегодня произошло, – слепой случай, а не закономерность, – сказал Робин. – Да, ты в силу природы слабее мужчины, но в этом нет унижения для тебя. У тебя есть я, и поскольку я сильнее, постольку я защищаю тебя.

– Защищал! – гневно поправила его Марианна. – Теперь же мне придется заботиться о себе самой. И слепой случай, о котором ты говоришь, был вовсе не случаем! Это именно закономерность, и она показала мне, насколько плохо получится у меня самой защищаться в этом не слишком-то добром мире.

– А ты намерена впредь обходиться без моей защиты? – спросил Робин, не сводя с Марианны внимательного взгляда.

Она рассмеялась ему в лицо и развела руками:

– Разве не ты сам сказал вчера, что наш брак завершен? И нам придется теперь делать вид ради всех, что мы по-прежнему любящие супруги, которые, поцеловав друг друга на ночь, расходятся по разным крылам замка? – Она яростно помотала головой. – У меня нет для этого ни сил, ни желания! Я настаиваю на том, чтобы ты немедленно дал мне разрешение уехать в монастырь. В любую обитель, которую можешь сам для меня выбрать!

Робин молча слушал ее. Высказав ему все, что выплеснуло ее сердце, она закрыла лицо ладонями. Тогда он снова обнял ее и прижал к себе, пресекая все ее попытки высвободиться.

– Мэриан, какая обитель? – вздохнул он. – Никакой монастырь не справится с твоим нравом. Ты через день не оставишь от него камня на камне.

– Пусть это станет заботой настоятельницы монастыря, а не твоей, – непримиримо ответила Марианна, сжавшись в руках Робина в колючий комок. – Все, о чем я тебя прошу: отпусти меня!

Он долго смотрел на ее склоненную голову, которая выражала не покорность, а упрямство и гнев, и неожиданно спокойно сказал:

– Хорошо. Только будь добра, посмотри мне в лицо.

Она немедленно подняла голову и посмотрела на него с вызовом, не приняв который, Робин бережно провел ладонью по щеке Марианны и, глядя ей в глаза, произнес:

– Прости меня за вчерашнюю резкость, за боль, которую я тебе причинил, сказав немало жестоких слов. Ты по-прежнему настаиваешь на монастыре?

Против собственной воли Марианна утонула в темно-синем омуте его глаз, хотя чувствовала, что он предельно честен с ней и не пользуется силой, способной навязать ей свою волю.

– Означают ли твои слова, что ты все еще любишь меня? – спросила она резким, охрипшим голосом.

Он усмехнулся ласково и обреченно, отвечая ей:

– Да, Моруэнн. Я люблю тебя.

Желанный ответ, услышать который она уже почти не надеялась, лишил Марианну остатков самообладания. Уткнувшись лбом ему в плечо, она тихо заплакала, перестав противиться его объятиям.

– Не плачь, – попросил он, – пожалуйста, не плачь!

– Не уходи! – вырвалось в ответ из ее груди отчаянным стоном. – Не оставляй меня!

И Марианна сама судорожно обхватила руками его плечи, прижавшись к нему всем телом. Робин ласково гладил ее по вздрагивающей спине, шептал несвязные нежные слова, но она никак не могла успокоиться. Он оторвал от своего плеча ее голову и стал целовать залитое слезами лицо, разбитые губы.

– Не оставляй меня! – шептала она. – Я не могу без тебя! Просто не могу.

– Радость моя, сердце мое! – шептал он в ответ, целуя ее влажные соленые губы.

Ее пальцы порывисто гладили его по лицу, ворошили густые пряди темных волос, полные слез глаза не отрывались от его потемневших, бесконечно любимых ею глаз.