Бертрис Смолл: Гарем, или Пленница султана

Патрик поморщился. Он обожал свою девочку. И почему время пролетело так быстро?… Казалось, только вчера она была совсем крошкой, его милой маленькой дочуркой, которая карабкалась к нему на колени, чтобы уговорить рассказать ей сказку. А теперь вот стоит перед ним… Уже не ребенок, – но еще и не женщина, черт возьми!

А Джанет тем временем продолжала:

– Вот, папа, смотри! – Она одернула юбку, туго обтягивая свой плоский живот и бедра. – Бабушка говорит, что я просто создана для материнства. С нею согласны и брат Дундас, и падре Джан!

– Черт бы побрал и твою бабку, и этих болтливых священников! – в раздражении вскричал Патрик. – Я не допущу, чтобы ты вышла замуж в четырнадцать лет! Да и что ты знаешь о браке? Только не цитируй мне катехизис. Думаешь, брак – это сплошные празднества и охотничьи выезды? Что ж, юная леди, позвольте вам сообщить, что это не так. От вас будут ожидать, чтобы вы произвели на свет наследника, причем как можно скорее. А потом вам придется закрепить успех, народив кучу братьев и сестер. И при первых признаках того, что ты ждешь ребенка, тебя заточат в четырех стенах – точно монахиню. А что до Руди, то вряд ли ты будешь видеть его часто. Разве что в постели…

– Это не так! – Джанет топнула ножкой. – Руди – весьма учтивый кавалер до кончиков ногтей!

– Ага. Пока ухаживает за тобой. Но потом, как только брак будет скреплен таинством первой брачной ночи и ты понесешь, он умчится развлекаться с какой-нибудь хорошенькой чертовкой – вроде той, что дожидается сейчас в коридоре!

– Тогда я заставлю его сделать мне ребенка! – с вызовом воскликнула Джанет. – В результате тебе придется нас поженить.

Тут Патрик Лесли, схватив дочь за руки, заглянул ей в глаза и обманчиво спокойным голосом, не предвещавшим ничего хорошего, проговорил:

– На меня нельзя давить, девочка моя. Только попробуй – и я посажу тебя на корабль, отправлю назад в Шотландию и запру в монастыре. С ребенком или без ребенка, но ты останешься там до самой смерти. Неужели ты и впрямь думаешь, что Руди станет тебя ждать? Да он женится хоть на Медичи, хоть на одной из тулузских принцесс. – Отпустив руки дочери, граф обхватил ладонями ее личико в форме сердечка и пристально посмотрел в глаза упрямицы. – Ох, Джен… Мы так мало прожили вместе. Неужели ты уже готова меня покинуть?

– Но отец, я ведь женщина!

– Только очень уж молоденькая, – проворчал Патрик.

– О-о, отец, ты просто невозможен! – вскричала девушка.

Патрик рассмеялся.

– Ладно, плутовка, хорошо. Пойду тебе навстречу, но лишь в том случае, если мой лекарь решит, что ты достаточно сильна и созрела для брака. И если он даст свое согласие… Тогда мы объявим о твоей помолвке незадолго до Рождества, как хочет герцог Себастьян.

Джанет просияла, а граф вновь заговорил:

– Однако свадьба состоится не раньше, чем наступит твой пятнадцатый день рождения.

Подхватив юбки, девушка закружилась по комнате.

– Спасибо, папа! Спасибо! Нужно срочно сказать бабушке и Адаму!.. – Поцеловав отца в щеку, Джанет вылетела из комнаты. – Теперь можешь войти, – бросила она ожидающей в коридоре брюнетке.

В день помолвки Джанет Лесли рассвет выдался ясным, ярким и теплым. Было шестое декабря, день Святого Николая. Лежа в постели, Джанет наслаждалась последними минутами покоя – то была настоящая роскошь в преддверии напряженного и хлопотного дня. Девушка была очень взволнованна – ведь предстояло сделать последний шаг, после которого возврата уж не будет!

В полдень она под руку с отцом войдет в собор Аркобалено, где епископ официально объявит ее невестой Руди. А в свой пятнадцатый день рождения, всего через два года и несколько дней, она выйдет замуж. При мысли об этом Джанет даже поежилась в сладостном предвкушении.

В спальню вошла горничная Флора и тихо проговорила:

– Пора вставать, госпожа, ванна ждет.

Горничная помогла хозяйке встать с постели и сняла с нее ночную рубашку. Прошлепав босиком по прохладным плиткам пола, Джанет забралась в ванну. Вода благоухала розами. Флора, суровая немолодая женщина, которая опекала Джанет с той поры, как девочке исполнилось четыре, принялась энергично тереть ей спину. Затем, велев встать, облила ее чистой водой, после чего насухо вытерла хозяйку полотенцем и усадила, чтобы подрезать ногти на руках и ногах.

В сопровождении двух девушек-прислужниц в комнату вошла Мэри Маккэй – они принесли платье, в котором Джанет предстояло появиться на церемонии обручения. Это было ее первое «взрослое» платье, и Джанет не терпелось его надеть. Мэри с любовью смотрела на внучку. «Ничего в ней нет от Мег, – думала она. – Чистая Лесли!»