Ирина Мальцева - Билет в одну сторону

Сколько прошло времени, пока она была в беспамятстве, Анна не знала. Но очнулась она на берегу пруда, имевшего дурную славу последнего приюта несчастных жертв любви.

Ранние сумерки. С поля тянет прохладой. В тишине явственно слышатся чьи-то вздохи, будто и впрямь черная вода скрывает бедных утопленниц. Анна склонилась над неподвижной гладью пруда. Из воды на нее глядело лицо тетки-монахини. Ах! Как ошпаренная отскочила от воды, схватилась за сердце! Потом истово несколько раз перекрестилась, развернулась лицом к усадьбе и побежала. Ей чудилось, что отражение мчится за ней и вот-вот утянет за собой.

От бега девушка задохнулась, зато в голове удивительно прояснилось.

Тетушка Варварушка, мысленно обратилась Анна, почто пугаешь меня? Ведь ты жива, зачем привиделась?

Замедлив шаги и немного успокоившись, она отругала себя: чего испугалась? Увидела-то она себя, а спутала с теткой из-за того, что похожи они лицом.

А, может, это Господь показал единственно правильный путь – монастырь? За князя она не пойдет, а тот, другой, – предал. Чем не выход для несчастной, за которую и заступиться некому?

Чем ближе было к дому, тем тверже Анна знала, что ответит матери, если та вновь заведет разговор о замужестве. А еще подумалось, что было бы хорошо, если бы князь узнал о письме. Глядишь, сам отказался от нее, испугавшись людских пересудов. Оставили бы ее тогда в покое.

Тихонько проскользнула в дверь. Никого не встретив в прихожей, кроме дремлющего Власа, важно восседающего на стуле с высокой спинкой, Анна неслышно стала подниматься по лестнице к своим покоям. Все еще находясь под впечатлением странного происшествия у пруда, она вскрикнула, неожиданно натолкнувшись на мать, словно ожидающую ее наверху лестницы. Губы Анастасии Куприяновны были плотно сжаты, подбородок высокомерно поднят. Она пристально глядела на Анну, которая ежилась, словно под взглядом строгого судьи.

– Ну? – негромко произнесла она.

– Простите, матушка, меня за то, что причинила вам столько неприятностей. Видит Бог, я этого не хотела и сердечно раскаиваюсь в своем поступке.

На лице матери мелькнула тень радости и одновременно удивления: она приготовилась к долгой осаде, а крепость неожиданно сдалась

– Так ты и впредь будешь послушна воле родителей?

– Да, маменька, – еще ниже опустила голову Анна.

– Могу ли я обрадовать князя твоим согласием выйти за него замуж?

– Нет, матушка, – не поднимая головы, но твердо ответила дочь. – Не заставляйте меня выходить замуж. Я в монастырь уйду, как тетка Варвара.

Мать отшатнулась, как от удара.

– В монастырь? А наследство, значит, как взнос пойдет сестрам? В чужие руки все?

– Это мое решение и окончательное, – подняла глаза на мать. – Силой замуж не заставите. Приведете в церковь против воли, при всех скажу, что по принуждению выхожу замуж. Пусть священник решит, венчать ли нас.

– Ах, негодная! – Кровь бросилась в голову Анастасии Куприяновне. – Ах, ты дрянь!

Мелькнули вдруг в сознании злополучный вексель, судейские, описывающие имущество, печальное лицо Павла. Ярость огнем охватила женщину, и, не владея собой, она резко толкнула дочь в грудь.

Анна, со скрещенными под грудью руками, стояла на верхней ступеньке, не ожидая плохого. Когда она сообразила, что падает, причем со страшной высоты каменной лестницы, то лишь беспомощно взмахнула руками, как крыльями птица. И полетела. Навзничь. Захолодев от ужаса.

Последнее, что видела Анна перед тем, как пасть с ужасной высоты, безумные глаза матери, скрывшиеся за дверью будуара. Падение было бесконечным, как полет навстречу смерти.

Этот идиот думает, я так крепко сплю, что ничего не слышу. Да я его шаги узнала, когда он еще к подъезду подходил. Что-то он сегодня раньше обычного, наверное, часа два ночи, не позднее. Нагулялся Ромео, навлюблялся, сейчас в холодильник полезет. Конечно, любовью единой сыт не будешь. После любовных утех хороша яичница с колбасой. На крайний случай и остывшая картошка пойдет.

Щелкнула дверца холодильника. Наталья усмехнулась. Господи, как он предсказуем, никакой романтики. С ним и ругаться не хочется.

Она со вздохом повернулась на другой бок, скинула с себя одеяло. Душно в комнате – забыла форточку открыть на ночь. Вообще она любит спать в холодной комнате, но под двумя пуховыми одеялами. Так лучше высыпаешься, утром свежий, как огурчик.

Наталья опять перевернулась, уже на спину. Как хорошо, что они спят в разных комнатах, а не только на разных кроватях. Представить нельзя, какими духами от него сейчас несет. Его пассия духи дороже, чем за сотню, не покупает. Это я отвалила в последний раз за хваленые интим-духи…