Ирина Мальцева - Билет в одну сторону

– Милый князь, позвольте мне представить вам свою дочь Анну, – бархатным голосом проговорила Анастасия Куприяновна, выразительно глядя на дочь.

Анна присела в реверансе, но постаралась не встретиться с гостем взглядом. А он буквально пожирал ее глазами. В своем простеньком домашнем платье (Анна не посчитала нужным переодеться), с гладко зачесанными волосами, открывающими высокий лоб и нежный овал лица, девушка выглядела гораздо моложе своих семнадцати лет. Была похожа на ангела небесного, которого за грехи низвергли на землю: руки как сломанные крылья, склоненная к одному плечу голова, детски беззащитный взгляд.

Хороша, шумно выдыхая воздух, думал князь, характерным жестом купчины потирая короткопалые ладони. И видать, покорна родительской воле. Ну, да это неважно, у меня любая необъезженная кобылица покорной становится. Не я, так Фролка обротает.

Анна исподлобья глянула на князя, и будто могильным холодом подуло на нее. Ей вдруг увиделась ее судьба, незавидная, убийственная.

Душегуб проклятый, ахнула про себя девушка. Двух жен в могилу свел и меня готов туда же?! Ну, уж нет! В монастырь уйду, в омут брошусь, но за тебя, жабу, никогда.

Князь постарался встретиться с ней глазами, а когда ему это удалось, не смутился от мелькнувшей в них ненависти и презрения, а довольно усмехнулся. Потом, с трудом выпростав свое тело с мягкого сиденья, мелкими шажками подошел к Анне и склонился перед ней в поклоне. Подчеркнуто бережно взяв руку Анны, он легко прикоснулся к ней губами. Но даже от этого почти незаметного прикосновения крупная дрожь прошла по всему телу девушки, будто и впрямь жаба прикоснулась своей влажной пастью. Князь заметил реакцию девицы и в наказание еще раз поднес руку Анны к губам.

– Вот и, слава Богу, – умиленно проговорила Анастасия Куприяновна, – вот и познакомились. Я уверена, князь, что вы станете частым гостем у нас.

– Мне, матушка Анастасия Куприяновна, – все еще держа Анну за руку, проговорил князь, – разъезжать по гостям некогда, да и не вижу причины. Человек я немолодой, с одного взгляда людей разли¬чаю. Ваша дочь (он снова приложился к руке девушки) чудо как хороша. Я не сомневаюсь, что она станет достойной хозяйкой в моем дому. Послушание и тихий нрав я высоко ценю и отблагодарю вас, досточти¬мая Анастасия Куприяновна, за то, что вырастили сей прекрасный цветок на радость всем.

Произнося это, князь тяжело со всхлипами дышал, поминутно утирал лицо большим платком и смешно поводил круглой головой, будто хотел освободиться от тугого воротничка, подпирающего его отвислые щеки.

– Ступай, – приказала мать Анне, – переоденься. – Потом другим голосом: – Вы, князь, не откажитесь отобедать с нами? А после обеда, за рюмочкой бенедиктина, и обсудим наши дела.

– Располагайте мной, любезная хозяйка, – одним ртом улыбнулся гость. – А если Анна Афанасьевна еще и на фортепьянах поиграет нам, то … – князь театрально прижал руки к груди, выражая степень своего довольства.

Крутнувшись на месте, так что платье обвило стройные ноги, Анна выскочила из гостиной и кинулась по лестнице к себе в комнату. Она больно терла руку о платье в тщетной надежде стереть мерзкий поцелуй гостя.

– Жаба, жаба, – со смешанным чувством омерзения и страха вслух кляла толстого князя бедная девушка. – Не видать тебе меня! В ноги батюшке кинусь, из дому убегу, но не дотронешься ты до меня!

Взлетев по крутой лестнице, рывком открыла дверь и рухнула на постель, отчаянно рыдая и колотя кулаками по подушке.

– Не убивайтесь так, барышня, – раздался над ней тихий голос Кати, – глаза покраснеют, барыня недовольна будет. Давайте я вас причешу, помогу переодеться. Дай Бог, все еще может перемениться.

– Ах, Катя, Катя, что изменится? – Анна села. – Была б моя воля, отдала б все свое наследство да купила бы себе свободу.

– Вы ведь не крепостная, что о свободе говорите?! – упрекнула Катя.

– Как же не крепостная?! Да я для маменьки хуже дворовой девки. Она готова за старика меня отдать, живьем в землю закопать, только б до денег добраться.

– Барышня, барышня, судьба, видать, ваша такая. А, может, этот…князь… долго и не проживет, умрет на ваше счастье, тогда вы будете вольны выйти за того, кто приглянется вам.

– Ну, что ты говоришь, страсти какие. Умрет…Нет, милая, он не помрет. Сначала меня в могилу сведет. Уморил двух жен, уморит и меня. Оставь меня! Уйди!

Представив свое недалекое будущее, Анна еще безнадежнее зарыдала. Потом кинулась перед иконами на колени, протянула руки к темному лику Богородицы и страстно зашептала: