Валери Боумен - Мой бесстрашный герцог

«У меня есть условие к твоему условию. Обсудим за ужином. Буду в восемь».

Едва успели подать вино и первое блюдо, как встревоженная Николь поставила бокал на длинный обеденный стол, взглянула на мужа, сидевшего у дальнего конца стола, и сказала:

– О каком твоем условии к моему условию идет речь?

Марк внимательно посмотрел на жену и ухмыльнулся. Сегодня она выглядела роскошно. Николь всегда становилась удивительно соблазнительной, когда ее настроение соответствовало огненному цвету волос.

Поднявшись, Марк взял тарелку, столовые приборы и бокал, затем прошествовал вдоль всего стола и сел по левую руку от жены.

– Что ты делаешь? – Она взирала на него с подозрением.

Марку же хотелось позабавиться. Снова ухмыльнувшись, он проговорил:

– Сажусь к тебе поближе. Или ты предпочитаешь говорить о подробностях нашей интимной жизни во весь голос?

– У нас нет никакой интимной жизни, – прошептала Николь.

Марк придвинулся к ней еще ближе, и теперь его дыхание щекотало ее шею.

– В данный момент нет, но скоро будет, дорогая.

Николь поспешно взяла бокал и, сделав большой глоток вина, проворчала:

– Что еще за условие? Говори же…

Марк откинулся на спинку стула и тоже сделал глоток вина.

– А как ты думаешь?

Николь закатила глаза и склонила голову к плечу.

– Нам обязательно играть в эти игры?

– Хотя бы одна догадка! – Марк в очередной раз ухмыльнулся.

– Ладно, хорошо. Если родится сын, он будет больше времени проводить с тобой – это твое условие?

Марк весело рассмеялся, и смех его прозвучал совершенно неуместно в огромной чопорной столовой.

– Ты думаешь, мне будет все равно, если я стану отцом дочери?

Николь пожала плечами, поставила на стол бокал и съела ложку черепахового супа.

– Думаю, дочь будет для тебя менее важна.

На сей раз глаза закатил Марк.

– Это показывает, как хорошо ты меня знаешь. Так вот, я бы, пожалуй, предпочел иметь дочь.

– Что?.. – Николь в растерянности заморгала. – Но почему?

– Я знаю, что английские аристократы предпочитают наследников мужского пола. Но мой-то отец из Италии. А там нежно любят и почитают девочек.

– Да, но твоя семья…

– Мне бы не хотелось говорить об остальной части моей семьи, – процедил Марк сквозь зубы.

Николь натянуто улыбнулась.

– Да, конечно… Я знаю, какой это для тебя больной вопрос.

– Вот и хорошо. Значит, мы оба согласны его не обсуждать. – Марк несколько минут сосредоточенно перекладывал с места на место серебряные столовые приборы, лежавшие рядом с его тарелкой.

Николь же вновь заговорила:

– Твое условие касается проведения времени с ребенком? Я же сказала, что это можно будет устроить. У меня нет никаких возражений.

– Нет-нет, я не о том… – покачал головой Марк.

Семья… Самые близкие люди… Это всегда был для него крайне болезненный вопрос. Он очень любил мать и отца, а они любили его. Но других своих родственников он не знал – ни с материнской стороны, ни с отцовской. Его мать долгие годы пыталась убедить своего отца принять ее мужа и сына. Не получилось. После последнего оскорбления, которое Марк хорошо помнил, хотя ему тогда было всего восемь лет, мать отказалась от дальнейших уговоров, и их маленькая семья переехала в небольшой городок в Девоншире, где они вели тихую счастливую жизнь. Отец там шил обувь. А мать, насколько Марку было известно, больше не пыталась наладить связь со своими родственниками. Что же касается родственников отца, то они жили в Риме, то есть почти на другой планете. Из Италии приходили письма, но оттуда никто никогда не приезжал и родитель никогда не возил маленького Марка в Рим. Он впервые встретился со своими итальянскими родственниками, уже будучи взрослым.

В детстве Марк очень переживал из-за обид, нанесенных родственниками его матери. И он на всю жизнь запомнил, как она страдала. Ну а потом…

Марк недолго ухаживал за Николь. Они поженились почти сразу после знакомства. Он еще не успел как следует подумать об их будущем, – а они уже отдалились друг от друга. В последующие годы Марк всецело сосредоточился на своей карьере, и ему даже в голову не приходило, что из-за их с Николь разрыва он лишился возможности иметь наследника. Он попросту не думал об этом.

Теперь же такая возможность появилась. Она, можно сказать, сидела рядом с ним. Оказавшись в этой ситуации, Марк испытывал смущение. Он не был готов к такому повороту событий, однако точно знал, что не намерен давать жизнь ребенку, которого он потом не будет знать. Кроме того, идея интимной близости только ради рождения ребенка представлялась ему отталкивающей. Ребенок должен быть зачат в любви, страсти и удовольствии – в этом Марк нисколько не сомневался.