Джоан Вулф - Риск

Далее следовал мистер Чарльз Говард. Восемь месяцев назад мой отец заметил, что мистер Говард использует весьма искусно спрятанное зеркало, чтобы подглядывать в карты своих партнеров. Мистер Говард был молод и уже обременен малолетними детьми. Вряд ли он сможет быть мне полезен, решила я.

Последним шел граф Уинтердейл. Он во всех отношениях был для меня подходящим кандидатом. Лишь одно обстоятельство несколько смущало меня — он единственный из всех пятерых уплатил отцу только спустя почти год.

И тут я наткнулась на газетную вырезку из «Пост», в которой сообщалось, что в этот сезон Уинтердейлы собираются впервые вывезти в свет свою дочь леди Кэтрин Мэнсфилд. Эта новость меня окрылила.

«Прекрасно!» — мысленно воскликнула я. Если Уинтердейл собирается вывозить в свет свою дочь, то почему бы мне с помощью шантажа не вынудить его заодно и меня представить обществу?

Одно только было мне непонятно: зачем лорду Уинтердейлу, который, по сведениям отца, был весьма состоятельным человеком, вдруг понадобилось жульничать в карты. Но факт остается фактом — он был шулером. Возможно, некоторые джентльмены занимаются этим ради развлечения, подумала я. Как бы то ни было, отец мой уличил его в этом постыдном поступке и довольно долго вымогал у него крупную сумму.

Я задумчиво прищурилась, еще раз просмотрела все, что касалось лорда Уинтердейла, и решила, что он именно тот человек, который мне нужен.

Если вы подумали, что «яблочко от яблони недалеко падает», то не смею вас порицать. Единственным моим оправданием может служить то, что я собиралась шантажировать одного вместо пятерых, но что я собиралась заняться вымогательством — это несомненно.

Я едва успела сложить бумаги в папку, как в комнату вошла горничная — помочь мне раздеться. Как только она удалилась, я легла в постель, которая была моей с тех пор, как я покинула детскую, но уснуть не могла. Я натянула покрывало на плечи и свернулась на кровати, готовясь провести всю ночь, прислушиваясь к шуму дождя за окном, пока мысли одна за другой проносились у меня в голове. Какую сумму я смогу получить в свое распоряжение? Как мне добраться до Лондона? Где и у кого там остановиться? Если я уеду, как тут будет без меня Анна? И наконец, что мне делать, если лорд Уинтердейл откажется меня слушать и попросту вышвырнет из дома?

Дождь стал утихать, мысли путались в моем бессонном мозгу.

Как поведет себя Фрэнк, когда узнает, что я задумала? Я уже сказала ему, что не могу выйти за него замуж, что. кочевая жизнь солдата не подходит Анне, но вряд ли он мне поверил.

Если он узнает, что я еду в Лондон, то придет в ярость.

Что ж, подумаю об этом, когда придет время, зачем волноваться заранее?

Я беспокойно перевернулась на другой бок, и мысли мои понеслись в ином направлении. Я вполне могла бы выйти замуж за «рыбий рот», подумала я. Подобное решение имело одно неоспоримое преимущество: мы с Анной остались бы в Уэлдон-Холле. Однако в этом случае я должна была позволить «рыбьему рту» гораздо больше, чем просто поцеловать себя, что само по себе уже было омерзительно.

По сравнению с этим трудности и опасности, подстерегающие меня по пути в Лондон, казались сущими пустяками.

В комнату проник серый свет из окна, дождь почти закончился. Я легла на спину, заложив руки за голову.

Это единственное наследство, которое оставил мне отец, решила я, и с моей стороны было бы непростительной слабостью им не воспользоваться. Если я проиграю, то просто вернусь домой, и нам с Анной будет не хуже, чем до моего отъезда.

Туг на память пришли строки маркиза Монтроза, которые я всегда цитировала себе, когда мне требовалось призвать на помощь всю свою храбрость:

Он так боялся проиграть Сражение с судьбой, Что отказался рисковать И предпочел покой.

Завтра, сказала я себе, завтра я придумаю, как мне добраться до Лондона.

Наутро я оседлала свою гнедую и отправилась к отцу Фрэнка сэру Чарльзу Стэнтону — нашему местному сквайру. Элленби-Парк считался вторым по значимости особняком в округе после Уэлдон-Холла, и я часто бывала в нем. Это был типичный господский дом, сложенный из желтого кирпича и окруженный маленьким садиком, в котором уже зацвели первые апрельские цветы — нарциссы, примулы и фиалки.

Когда я подъехала по посыпанной гравием дорожке к крыльцу, на ступенях уже стояла леди Стэнтон. Она сказала мне, что сэр Чарльз в конюшне, а сама лихо вскочила в кабриолет и понеслась прочь. Я поехала в указанном направлении на задний двор, где и нашла сэра Чарльза. Он любовался маленькими щенками спаниеля, которые расположились на соломе в свободном стойле.