Джоан Вулф: Аннабель, дорогая

«Господи, о Господи! Да он же читает завещание Джералда!»

Казалось, будто мне внезапно нанесли удар по голове. Я посмотрела на адвоката. Он стоял перед собравшимися родственниками. Мои пальцы вдруг судорожно сплелись на коленях.

«Он же читает завещание Джералда», — глубоко потрясенная, вновь подумала я.

И тут только, пожалуй, впервые по-настоящему осознала, что мой муж умер.

Человек, сидевший рядом со мной, спросил низким приглушенным голосом:

— С вами все в порядке, дорогая?

Крепко сжав губы, я кивнула. Дядя Адам ласково коснулся моих сплетенных пальцев и тут же переключил внимание на Мак-Эллистера. Адвокат продолжал монотонно читать сухим бесстрастным голосом:

— «Все мое имущество я завещаю моему сыну, Джайлзу Маркусу Эдуарду Фрэнсису Грэндвилу, а до достижения им двадцати одного года поручаю управлять означенным имуществом названному ниже опекуну на следующих условиях и со следующими целями…»

Поскольку Джайлзу всего четыре года, этот пункт завещания не вызвал у меня особого удивления. Ну что ж, по доверенности, так по доверенности.

Отныне Джайлз — граф Уэстон. Джералд, его отец, скончался. Прерывисто вздохнув, я задержала взгляд на каминной доске красного дерева с великолепной резьбой. На фоне камина узкое, удлиненное лицо мистера Мак-Эллистера выглядело странно.

Завещание пробудило во мне чувства, неожиданные для меня самой. Последние несколько дней я провела словно в кошмарном сне. Когда Джералд умер, дом погрузился в траур, и двадцать четыре часа, пока усопший лежал в большой зале, к гробу подходили соседи и арендаторы. На следующий день сотни местных жителей в траурных одеждах прошествовали за похоронным кортежем от дома к церкви. Во время заупокойной службы Джайлз стоял рядом со мной. Викарий прочел молитву, а затем гроб поместили в склеп, где уже лежали шесть графов Уэстонов. С начала и до конца церемонии я крепко сжимала ручонку сына.

Джайлз помог мне выдержать все это. Ради него я волей-неволей должна была сохранять спокойствие, хотя бы внешнее.

Но сегодня сына нет рядом. За мною не наблюдают сотни глаз. Все взоры устремлены на мистера Мак-Эллистера, читающего завещание Джералда. Глубоко вздохнув, я посмотрела на адвоката и попыталась сосредоточиться.

Между тем Мак-Эллистер читал о правах и обязанностях опекуна:

— «Лицо, назначенное опекуном, имеет право управлять всем имуществом, продать ту или иную его часть конкретному лицу или выставить на публичные торги, сдать в аренду или распорядиться им каким-либо другим образом без разрешения на то суда, а также делать по своему усмотрению вклады — как новые, так и повторные…»

Просто невероятно, что мой сын стал графом Уэстоном.

Что-то вдруг неуловимо изменилось в атмосфере, царившей в комнате. Я услышала слабый шорох: все словно насторожились. Конечно же, мистер Мак-Эллистер вот-вот назовет имя опекуна!

Ощутив драматизм момента, адвокат сделал паузу, оторвал взгляд от завещания и задумчиво обвел глазами людей, сидящих перед ним полукругом.

Нас собралось здесь не так уж много. Рядом со мной расположились дядя Адам и его жена Фанни, а с другой стороны — моя мать. За ней сидели Фрэнсис Патнэм, дядя Джералда, и двоюродный брат мужа Джек Грэндвил. Все члены семьи вернулись сюда прямо с похорон.

Мистер Мак-Эллистер опустил глаза и продолжал читать медленно и отчетливо:

— «Настоящим документом я назначаю моего брата Стивена Энтони Фрэнсиса Грэндвила моим душеприказчиком, а также доверенным лицом и опекуном моего сына Джайлза Маркуса Эдуарда Фрэнсиса».

После этого адвоката никто уже не слушал.

— Просто невероятно! — Восклицание Джека Грэндвила совершенно заглушило монотонный, гнусавый голос адвоката.

Мистер Мак-Эллистер опустил завещание и поверх очков уставился на Джека:

— Уверяю вас, мистер Грэндвил, что граф назначил опекуном именно своего брата Стивена. По его распоряжению завещание составлял я, поэтому не подвергайте сомнению точность моих слов.

— Но ведь Стивен уже пять лет на Ямайке, — холодно и рассудительно заметила мама. — Он не может быть опекуном Джайлза, находясь за полмира от него. Вам придется назначить кого-то другого, мистер Мак-Эллистер. И о чем только думал Джералд, назначая опекуном Стивена?

— Чтобы приступить к исполнению опекунских обязанностей, мистеру Стивену Грэндвилу придется вернуться домой. Я взял на себя смелость известить его письмом о последней воле лорда Уэстона, — ответил адвокат, не подозревая, что подносит фитиль к пороховой бочке.