Элина Лисовская - Берегини

Долгождана видела, как Любомира исхитрилась полоснуть ножом схватившего ее рыжебородого верзилу и как она упала, оглушенная им. И слышала, как зашумели оставшиеся снаружи викинги, запоздало приметившие обереги на срубе дома и стоящих во дворе деревянных богов. И как их предводитель, зажимавший ладонью окровавленную щеку, в запале отдал приказ на чужом языке, в котором проскользнуло смутно знакомое слово «brann». 2 2 Brann – огонь (норв).

А потом ее саму схватили, набросили на голову плащ, куда-то понесли… Долгождана не видела, как загорелся дом Любомиры, и не помнила, как оказалась на разбойничьей лодье. В чувство ее привел холодный морской ветер. Приподнявшись, она обнаружила, что лежит на сырой дощатой палубе, а рядом с ней – Любомира, бледная, неподвижная, до сих пор не пришедшая в себя. Еще две их подруги, Весна и ее младшая сестра Зорянка, тоже были здесь. Оглядевшись, девушка увидела волчицу Любомиры, Снежку, которая металась на привязи. Вокруг звучала чужая речь. Несколько воинов подошли ближе, стали разглядывать пленниц; один из них показал на Долгождану и что-то насмешливо проговорил, прочие расхохотались и одобрительно хлопнули товарища по спине.

Их веселье оборвал грубый окрик. Воины без особой охоты, но все же вернулись на скамьи, а перед девушками остановились двое – тот, с располосованной щекой, пленивший Любомиру, и статный темноволосый викинг с удивительно красивым лицом. Судя по богатой одежде, вождь, решила Долгождана. Эти двое, похоже, спорили. Рыжебородый сердито мотнул головой и ушел, темноволосый усмехнулся и что-то крикнул ему вслед. Какое-то время спустя молодой, еще безусый воин принес миску с водой и чистую тряпицу. Вождь посмотрел на Любомиру и негромко, по-словенски велел Долгождане:

– Помоги ей.

Долгождана бережно обтерла бледное лицо подруги, чуть приподняла ей голову, попыталась напоить. Едва сделав глоток, Любомира закашлялась и открыла глаза. А мгновение спустя встретилась взглядом с темноволосым, и на лице девушки отразилось удивление, сменившееся гневом.

– Не бойся, Веленадоттир, – проговорил тот. – Вас не тронут.

Любомира сдвинула брови, отвернулась. Вождь что-то весело сказал молодому воину, тот рассмеялся, и они оба ушли. Молодая ведунья тихо застонала и уткнулась в плечо подруге.

– Он знает тебя, – прошептала Долгождана. – Но откуда?

Любомира вздохнула:

– Прошлым летом я подобрала этого северянина на побережье и выходила. Он умирал, и мне показалось, что Великая Мать нарочно привела меня к нему. Видимо, она хотела, чтобы этот человек остался жив. Некоторое время он жил у меня, потом исчез, не сказав ни слова. Если бы я только знала…

– Может, оно и к лучшему? – поразмыслив, сказала рассудительная Долгождана. – Теперь он добр к нам и не даст тебя в обиду, помня о том, что ты спасла ему жизнь.

– Зря не надейся, – усмехнулась Весна. – Путь будет долгим, а у разбойников память короткая.

– Погоди, – перебила ее меньшая сестренка. – Что если Долгождана права? Он ведь трогать нас запретил. И волчицу в живых оставил.

Любомира посмотрела на свою любимицу. Та, поймав ее взгляд, тут же легла смирно, опустила морду на лапы. Девушка прикрыла глаза. Голова сильно болела, а внутри все сжималось от страха. Одним богам известно, чем для них обернется плен. Рыжебородый северянин не из тех, кто забывает обиды, а рана, полученная в бою от девчонки, будет болеть сильнее других. «Не покорюсь, – думала Любомира, пытаясь отогнать недобрые мысли. – Пока жива буду, не покорюсь».

Никто вовремя не прознал, не собрал скорых на расправу воинов, не кинулся в погоню, отбивать. Чужая лодья уносила пленниц все дальше и дальше от словенских берегов. Грубые мужские голоса, смех, скрип длинных весел да плеск за бортом – вот прежняя жизнь и закончилась, начиналась новая, неизведанная и оттого страшная. Вещуньями казались пролетавшие над головой тоскливо кричащие чайки. Любомира горько усмехнулась: мечталось ей на большом корабле поплавать, вот и сбылась мечта. Только теперь ни ветер, ни облака, ни соленые волны не радуют. Ох, Мать Великая, матушка милая, жаль, не научила зверем или птицей оборачиваться! Стать бы сейчас белокрылой чайкой, полететь на быстрых крыльях в Радонец, к Мстиславу-князю, о помощи попросить! Навек бы вороги проклятые запомнили, как на мирные поселения налетать…

Долгождана прислушивалась к разговорам на корабле. Некоторые слова были ей знакомы и понятны, некоторые – нет. Раб, долгое время живший на севере, учил языку северян ее братьев. А ее не заставляли – девка ведь, к чему? Если бы знал любимый батюшка, куда занесет судьба его единственную дочь, велел бы и ей учить странное наречие, чтобы сумела в нужный момент понять, что ей уготовано.