Барбара Картленд: Скрытное сердце

– Да, понимаю.

– Никого другого, только сэра Роберта Шелдона! А когда увидите его, скажите, что привезли ему… его дочь.

Миссис Кэнингэм произнесла последние слова, уже задыхаясь, после чего откинула голову на подушки и закрыла глаза. На мгновение Сильвии показалось, что после такого напряжения больная уже не сможет говорить, но миссис Кэнингэм снова открыла глаза и, взяв из жестяной коробки один из бумажных пакетиков, протянула его Сильвии.

– Вот деньги на поездку и вам на расходы. Надеюсь, вы поняли, что должны оставить Люси с ее отцом. И что бы иное вам ни говорили и ни предлагали, она должна остаться с ним. Это единственный выход для нее. Никаких других средств к существованию у нее нет. Вы хорошо это поняли?

– Да, конечно, – ответила Сильвия.

– А еще я прошу вас вот о чем: будьте осторожны. Остерегайтесь леди Клементины. Она – нехороший человек, злой. Она довела меня до…

Леди Кэнингэм говорила страстно, порывисто, но скоро вынуждена была прервать речь на полуслове, потому что приступ сильного кашля начал сотрясать ее хрупкое тело. Она стала сильно кашлять, задыхаться, хватать ртом воздух. Вскоре алая струя крови хлынула на носовой платок, которым она прикрывала рот, и пролилась на кружевное покрывало. Миссис Бутл и доктор бросились к ней. Миссис Кэнингэм пыталась дышать из последних сил.

Сильвию оттеснили в сторону, и она, молча стояла, держа маленький бумажный пакетик в руке и понимая, что ничем не может помочь бедняжке. Ей показалось, что она вообще здесь лишняя. В ужасе от надрывного кашля миссис Кэнингэм девушка выскользнула за дверь и замерла на площадке. Ее сердце бешено колотилось.

То, что происходило, казалось нереальным. Как будто она участвовала в какой-то драме, разыгрывающейся на подмостках театра. Ей было страшно от сознания того, что у нее очень мало опыта и что вообще она не готова к выполнению поручения. Все это походило на сон, в котором события развивались очень быстро, торопясь к неизбежной развязке. Через какое-то время, показавшееся Сильвии вечностью, на площадку вышла миссис Бутл.

– Бедняжка отходит, – сообщила она девушке тоном человека, привыкшего часто видеть смерть. – Хотелось бы знать, где ее служанка. Мне нужно немного теплого молока и горячей воды. Постарайся побыстрее найти ее.

– А Люси? – спросила Сильвия. – Нужно же узнать, где она.

Миссис Бутл, ничего не ответив, открыла одну из дверей на площадке и вошла, не постучавшись. В комнате перед выдвинутыми ящиками комода на коленях стояла служанка. Она в испуге подняла голову. Это была неприятная женщина с бегающими глазами. Она явно не ожидала, что ее застигнут врасплох за таким непристойным занятием. Огромное количество одежды – платья, нижние юбки, чулки, кружевное нижнее белье – было свалено на кровать и на стулья. Кое-что уже упаковали в потертый черный сундук, который был открыт и стоял у камина.

– Никак ты куда-то собралась? – спросила миссис Бутл.

Служанка вскочила на ноги и расправила передник.

– Это мое дело, – ответила она резко.

– Как сказать. Твоя хозяйка еще не умерла, так, что будь добра обслужить ее.

– Чего ей надо? – угрюмо спросила девица.

– Вскипяти воду и подогрей молоко.

– Готовить не моя обязанность.

– Возможно, и так, но вот доставить это в комнату своей хозяйки ты обязана, поэтому давай-ка лучше по-хорошему найди кого-нибудь, кто приготовит то, о чем она просит. И пошевеливайся, – тоном, не терпящим возражений, сказала миссис Бутл.

Служанка не посмела ослушаться. Она метнулась к двери, что-то приговаривая про себя и тряся головой.

– Вот с какими слугами ей приходилось иметь дело, бедняжке, – вздохнула миссис Бутл. – Да, мы всегда платим за свои грехи, так или иначе.

– Что вы имеете в виду? – спросила Сильвия, но тут же, отвлеклась, пораженная нарядами невероятной красоты, которые теперь увидела так близко. Никогда в жизни она не видела более изысканного нижнего белья. Перед ней лежали ночные рубашки с длинными гофрированными рукавами, отделанные кружевами из Валенсии, и с искусно вышитыми, присборенными лифами. А какие платья! Сильвия думала, что такие, бывают только в волшебных сказках. Бальные – с бархатными лентами, вплетенными в шелковую мережку, подбитые блестящим атласом; вечерние – из мокрого шелка, отделанного тончайшим легким, как паутинка, тюлем, украшенным крохотными розовыми бутонами, на которых вместо росы сверкали бриллианты. Все эти шедевры из атласа, шелка, шифона, бархата и кружев были собраны как будто для того, чтобы сделать женщину прекрасной и соблазнительной.