Татьяна Милях - Пылающая гора

Что касается женщин, то первую любовь, как полагал Анри, он испытал вскоре после поступления на королевскую службу. Его пленила прелестнейшая фрейлина королевы – Жюльметта де Фуко. Роман оказался бурным и скорым. Анри, безумно увлечённый девушкой, пребывал в совершенно опьяненном состоянии. Кокетка вертела юношей, как хотела, а он безропотно исполнял все её сумасбродные желания и терпел девичьи капризы. Как иначе? Она была первой женщиной в его жизни, и ему казалось, нет ничего восхитительней её, а желание обладать девушкой неустанно жгло сердце горячего парня.

Теперь граф с усмешкой вспоминал, каким он был романтичным глупцом в то время. Разочарование настигло влюблённого юношу довольно быстро, когда он застал свою восхитительную нимфу в неприлично откровенной позе с престарелым герцогом в одной из беседок дворцового сада. Больше всего поразило Анри в ту минуту, что красавица, ничуть не смутившись пикантности ситуации, продолжала получать удовольствие, даже в его присутствии. Похоже, девица, растаптывая чувства восторженного поклонника, наслаждалась нестерпимой болью, которую она ему доставляла. Ошеломлённый увиденным впечатлительный молодой человек бросился со всех ног бежать. Не разбирая дороги, он мчался подальше от этого места, а когда у Анри не оставалось сил, он упал в траву, долго лежал на земле и смотрел на пропалывающие над собой облака. Ему казалось, мироздание перевернулось: та, которая казалась ему прекрасным ангелом, оказалась обычной шлюхой, и тяжёлое разочарование терзало грудь.

Но горевал молодой граф недолго, поскольку другая фрейлина, бойкая и очаровательная Сюзи, быстро утешила юношу, и мир уже не казался ему столь серым и печальным. В конце концов, Анри понял: к любви нужно относиться проще, а не строить воздушные замки и не грезить глупыми эфемерными образами.

Между тем Сюзи упорхнула замуж за знатного кавалера, но граф больше не расстраивался, и вскоре на горизонте появилась Мари. Мари была замужней дамой, гораздо старше его, опытной и страстной любовницей. Их роман носил некую завесу тайны, что щекотало нервы и добавляло пьянящей остроты в отношения. Позже появились и другие женщины, и, в конце концов, Анри перестал вести им счёт, просто получая удовольствие от жизни. Но расставание с очередной любовницей всегда напрягало молодого человека. Он не любил бурных сцен с швырянием посуды и заламыванием рук и не хотел обижать бывших возлюбленных, может, потому, что сам когда-то испытал это, а поэтому всегда старался расстаться красиво. И когда подруга бросала его сама, граф испытывал глубочайшее облегчение. Но такое стало случаться всё реже, поэтому при расставании он взялся всячески задабривать своих женщин подарками.

Это сыграло с Анри злую шутку. Красоток, желающих заполучить его, становилось всё больше, и граф про себя усмехался: «Если так дела пойдут дальше, я, пожалуй, разорю своего батюшку».

Анри конечно преувеличивал. Состояние отца к тому моменту было огромным, да и сам он имел приличный доход, но откупаться от очередной пассии становилось всё накладней. Неожиданно граф, как ему тогда казалось, нашёл отличное решение. На одном из балов, танцуя с уже поднадоевшей ему подругой, он заметил, как на неё бросает заинтересованные взгляды один высокородный и особо приближённый к королю дворянин. После танца как бы невзначай граф подвёл девушку к господину. Благо Анри знал практически весь двор, и ему не составило большого труда завести пустяшный разговор. Когда общение завязалось, повеса нашёл предлог и удалился. Его провокация сработала. Ещё бы! Де Круа знал женщин, которые вращаются при дворе, и знал, чего они хотят. В результате граф без особых затрат элегантно избавился от любовницы, а позже, мысленно радуясь своей проделке, ещё и принимал её извинения. «Как жаль, но мы вынуждены расстаться», – с ноткой вины в голосе говорила женщина. Анри молча слушал, и лицо шалопая при этом выражало крайнюю печаль и скорбь. Молодой граф проделал ту же штуку ещё несколько раз и даже как-то «пожертвовал» свою любовницу королю. Правда, на тот момент де Круа ещё не планировал с ней расставаться, но что не сделаешь ради прихоти монарха?

Но радовался Анри недолго. Его подстерегла оборотная сторона медали в, казалось бы, блестяще разработанной комбинации: благородные отцы семейств взялись подсовывать д Круа своих дочерей в надежде, что молодой, обеспеченный и любимый королём дворянин, если не сам женится на девушке, то уж точно обеспечит знатным титулованным покровителем, а, возможно, и самим королём! Графа порой коробило от того, как менее знатные милорды, по сути, торговали дочерями и даже жёнами. Анри подумать не мог, чтобы он сам подсунул кому-то сестру для достижения своей цели. Сестра и мать для него оставались святыми женщинами, и он любого, не задумываясь, заколол бы на дуэли, только за одно неосторожное слово о них. Одно дело избавиться от распутной, по сути, дамы, совсем другое – твоя собственная семья.