Роксана Гедеон - Майская свадьба

– Я появилась как раз вовремя, да! И не трогайте больше Селину. Она ведь моя горничная, не так ли?

Воклер дышал тяжело, с надрывом, бросая на меня ненавидящие взгляды.

– Какое вам дело до Селины? Она рабыня. Я ведь деньги вашему отцу высылаю в Париж исправно и в срок, правда? Так чего же вы мешаете мне жить, как мне хочется?

– Я не потерплю, чтобы в моем присутствии насиловали девушек.

– Каких еще девушек? Она рабыня. Черт возьми, неужели вы не понимаете этого?

Я ушла, сознавая, что мои возражения ничего не изменят.

Всю дорогу Воклер ворчал и дулся на меня, но лошадь вел осторожно, и мне не на что было пожаловаться. Я быстро забыла о случившемся. Я была так далека от дел фермы, условий жизни рабов, их страданий и горестей. Я лелеяла только одну мечту – родить ребенка, стать стройной и красивой и как можно скорее вернуться в Париж. Жаркая, яркая Мартиника мне по-своему нравилась, конечно, но оставаться здесь надолго я не собиралась.

В Сен-Пьер мы прибыли около часу дня, когда вот-вот должен был начаться ливень: небо отяжелело, воздух был влажен и душен. В скудной тени высоких пальм расположился маленький аукцион: продавалась собственность разорившихся негоциантов – несколько десятков рабов и четыре рабыни.

– Вы займетесь этим, Воклер, правда?

Соглашаясь, он кивнул головой, и я отошла к рыночным лоткам и лавкам. Многоголосый гомон стоял над площадью и исчезал среди густой листвы тропических деревьев.

– Цена на сахар снова падает, – жаловался один негоциант другому, – стало быть, и на черную патоку тоже.

– Слава Богу, большинство моих плантаций – ванильные, и я не понесу больших убытков.

– Э-э, сударь, не обольщайтесь! Ваниль тоже может не удержать позиций… да и что такое эта ваниль по сравнению с сахаром? А вот рабы вздорожают, ведь в нынешнем году их завезено из Гвианы намного меньше, чем в прошлом, да и работорговля внутри острова несколько приуныла – вы не находите?

– Ваша правда, сударь, да и как же ей не приуныть? Доходы падают, тут не до работорговли. Все права – у дворян, у аристократов. Им и льготы, и привилегии. А они все равно разоряются и только мешают другим.

– Да-да, – подхватил его собеседник, – разоряются и ведут королевство к катастрофе. Вы слышали, недавно состоялось собрание нотаблей 3? Они снова обсуждали положение страны и нехватку денег в казне.

– Я читал об этом и, признаться, был возмущен. Собрались и не придумали ничего нового! Осудили Калонна 4за растраты, не согласились на перемены и дали согласие на заем размером в семьдесят миллионов ливров! Глупость какая! И это при нынешних государственных долгах!

– Уверяю вас, сударь, они падут под тяжестью всего этого, – шепотом произнес негоциант, – под тяжестью долгов и собственной глупости. Во Франции бурлит весь Париж. Я чувствую, что вот-вот что-то случится…

– Поделом им, если и случится! Кто берется управлять государством, тот должен делать это в интересах всех подданных, а не только маленькой кучки аристократов.

– Тише, сударь, тише!

– А что такое?

– А рядом с нами… взгляните-ка! Вы разве не слышали? Она как раз из тех, из «гран-блан» 5.

– Вот как? Я думал, она креолка.

Они имели в виду меня, и я быстро отошла в сторону, нечаянно задев локтем молодую женщину лет двадцати пяти в белоснежном батистовом платье, кружевных митенках и шляпе из рисовой соломки.

– Рада познакомиться с вами, мадам де Бер! – воскликнула она, всем своим видом выражая радость от того, что видит меня.

Это стало для меня сюрпризом. Я и не собиралась знакомиться с ней, поэтому приходилось предположить, что она нарочно находилась рядом, изыскивая способ знакомства. Удивленная, я пробормотала извинения за то, что толкнула ее, но дама не хотела отпускать меня так просто.

– Оставьте, оставьте, это все сущие пустяки. Я давно хотела увидеть вас. Наш маленький остров так и гудит о приезде юной дамы из Парижа… И конечно, сочувствует вам.

– Сочувствует? – недоуменно переспросила я. – Но почему?

– По поводу смерти мужа, мадам. Вы так молоды и уже вдова.

Я посмотрела на нее с удивлением. Кто она, такая наивная, чтобы поверить легенде, сочиненной моим отцом и переданной в письменном виде губернатору? Дама не отличалась особой красотой, но у нее был мягкий взгляд глубоких черных глаз, нежный маленький рот, красивые каштановые волосы, а еще, что куда важнее, – ласковая кошачья грация, странное, обволакивающее обаяние. Малопривлекательной чертой ее облика были разве что испорченные зубы – на Мартинике многих женщин постигала эта беда.