Мэдлин Хантер - Герцог-дьявол

Сходство между этими двумя вещами означало, что теперь Аманда кое-что знала о своем мучителе. Он коллекционер. Ему нужны были такие вещи, которые он не смог бы купить ни за какие деньги: ведь подобные раритеты не продаются, – поэтому он заставлял ее воровать их.

Аманда отложила пряжку в сторону и взялась за перо. Записку она должна была оставить у мистера Петтибоуна. Девушка вывела всего три слова: «Она у меня».

Записку она отнесет в типографию Питерсона, откуда ее заберут и перенаправят куда нужно, а Аманда будет ждать дальнейших инструкций относительно того, что дальше делать с пряжкой. Однако она решила положить конец этой игре. Вряд ли неизвестный сам когда-нибудь закончит ее. Безопасность матери была скорее всего крючком, который этот человек будет дергать бесконечно.

Когда придут дальнейшие указания, она выполнит их, отошлет пряжку коллекционеру, но больше не станет ждать, подобно покорной овечке, его следующих требований. Ей давно пора диктовать собственные условия.

Габриэль закурил сигару и откинулся на спинку кресла. Он наслаждался табаком и добрым виски, которое ему налил Брентворт, сидевший напротив, его лицо скрывалось в облаке сигарного дыма.

Единственным человеком в комнате, который явно чувствовал себя не в своей тарелке, был их сегодняшний хозяин Адам Пенроуз, герцог Страттон. Он стоял рядом с камином, опершись локтем о каминную полку и стараясь выглядеть спокойным. Но все прекрасно видели его состояние. В герцогских апартаментах над ними его супруга в настоящий момент рожала их первенца.

– Я вам очень обязан, господа, что вы согласились встретиться здесь, а не в клубе, – пробормотал Страттон.

– Твое виски гораздо лучше того, что подают в клубе, – ответил Габриэль, пытаясь несколько разрядить обстановку. – Кроме того, наше общество может собираться где угодно.

Они создали эту маленькую группу еще мальчиками в школе, когда, повстречав друг друга, поняли, что наследника герцогского титула по-настоящему может понять только другой наследник герцогского титула.

Раз в месяц они встречались в клубе, после чего отправлялись развлекаться. В последнее время их забавы были довольно спокойными. Страттон совсем одомашнился, а Брентворт стал весьма приличным джентльменом. Один Габриэль все еще оставался повесой.

– У нее началось уже давно? – спросил Брентворт, как будто знал, что Страттон хочет поговорить на эту тему.

– Три часа назад.

– Насколько мне известно, подобные вещи могут занимать много времени.

– Надеюсь, все-таки не слишком много. Я сойду с ума.

– Не стоит углубляться в эти мысли, а то покажется, что время остановилось. Лэнгфорд, отвлеки его. Расскажи ему о… ну, я не знаю, что-нибудь занимательное. Ах да! Расскажи ему о том интересе, который вызвала твоя речь в парламенте.

– Почему бы тебе не рассказать ему о своих последних ссорах с любовницей? Это гораздо увлекательнее – по крайней мере, так думают в свете.

Взгляд Брентворта помрачнел.

– Не было никаких ссор. Элементарное недоразумение, вот и все.

– А я слышал совершенно иное.

– Ты мог слышать об этом только от меня, а я именно так все и охарактеризовал.

– Я слышал об этом еще по меньшей мере от пяти человек, и они излагали точку зрения, которая значительно отличается от твоей.

– Каким образом? – спросил Брентворт холодным и резким тоном, который не предвещал ничего хорошего. Диалог двух друзей действительно отвлек Страттона от его мучительных раздумий: он наблюдал за ними с интересом.

Габриэль откашлялся, затянулся сигарой и отпил немного виски. Паузы выводили Брентворта из себя.

– Говорят… – Он сделал очередную затяжку, чтобы позлить Брентворта. – Говорят, из-за ваших разногласий она хотела порвать с тобой, но тебе удалось вымолить прощение.

– Что за чертовщина! – воскликнул Страттон и повернулся к Брентворту в ожидании его ответа.

– Что за чертовщина! – эхом отозвался Брентворт, глухо и мрачно.

– А еще говорят, что в качестве извинения ты вручил ей жемчужные серьги…

– Проклятье! Ничего подобного я не делал.

– Ну, я всего лишь повторяю то, что говорят. Если ты изложишь нам свою версию, буду только счастлив опровергнуть любые сплетни на сей счет.

– Я не собираюсь обсуждать это…

– Да-да, мы знаем. Поступай как хочешь. А она тем временем сотрет в порошок твою такими трудами созданную репутацию самого искусного соблазнителя женщин.

– Кто же может воспрепятствовать леди спасти собственное лицо, пусть даже путем беспомощной лжи?