Елена Романова: До любви две мили и один шаг (СИ)

— Пожалуй, мне это дорого обойдется, — я весело усмехнулась, глядя им вслед.

Остин по-прежнему смотрел на меня, видимо, пытаясь понять степень моей испорченности, и чем дольше он смотрел, тем больше походил на строгого проповедника.

— Местные дамы не гнушаются подарками за свое молчание? — решила пошутить, чтобы разрядить обстановку.

— Здесь все несколько иначе, чем в Лондоне, — мой юмор разбился о его ледяные шипы.

— О, стало быть, еще хуже, раз юные девы бросаются в постель к холостым мужчинам.

— Вижу, вы не упустили ни одной сплетни. Неужели, это и есть любимое занятие столичной леди?

— Сплетни — это преимущество деревни. Что же еще делать сельским жителям между сенокосом и выпасом скота? — мое завуалированное оскорбление достигло цели. Надеюсь, Остин понял, кого именно я имею в виду?

— Скота достаточно и в Хартфордшире, — он не уступал мне в остроумии, — и, полагаю, его есть кому пасти…

Я вскинула брови. Ему удалось меня ранить — в Хартфордшире живет моя семья. И он упомянул это графство не случайно.

— Значит, вы тоже не гнушаетесь сплетнями, мистер Остин?

— Прибегаю к ним сразу после сенокоса.

Меня поразило его умение держаться. Он был абсолютно невозмутим.

— Вы не высокого мнения о Лондоне?

— Скорее о людях, живущих там.

Так-так… почти открытое оскорбление. Что ж, если этот самоубийца продолжит, мы с ним можем далеко зайти.

— Мистер Остин, мерзавцев полно и в провинции, — заявила ледяным тоном.

— И каждого из них я знаю в лицо. Свои мерзавцы гораздо удобнее приезжих.

Глядя в его глаза, я осознала, что с этого дня враги у меня имеются не только в лондонском свете, но и в Шропшире. И один из них весьма интересен…

— А может не всем сплетням стоит верить? — огорошила его, бессовестно и нагло глядя в глаза.

— Совершенно с вами согласен, вот только некоторые люди, леди Блайт, не меняются, даже сменив место жительства, — его последние слова ожгли меня, словно хлыстом. Он не дал мне парировать, поспешно поклонившись и покинув коридор. Полагаю, он сделал достаточно выводов относительно моей порочности, и теперь его ничем не пронять. Что ж, больно надо!

Я вернулась в гостиную, где уже пела под аккомпанемент Коулла, моя новообретенная родня, миссис Эванс. Голос у нее был сильный и завораживающий, но я глядела на бьющего по клавишам в каком-то неведомом экстазе Коулла. Его глаза были прикрыты, голова откинута, густые волосы сотрясались. Я наблюдала за ним с наслаждением, присущим ценителю высокого искусства. Я любовалась его мужественностью и суровой красотой, которая скрывалась в жестких складках у рта и самодовольных морщинках в уголках глаз.

Не знаю, что заставило меня повернуть голову и, впрочем, это неважно, но я натолкнулась на проницательный взгляд мистера Остина, от которого, как я понимаю, не укрылась ни одна моя грязная мыслишка. Какая-то нелепейшая вредность заставила меня усмехнуться ему в лицо. Раз уж он считает меня самой последней шлюхой, то пусть подавиться. Да, мне и вправду нравился Коулл, и я, слушая стоны пианино, действительно представляла его загорелые руки, блуждающие по своему телу. Кто осудит одинокую женщину, которая забыла, что такое ласка?

— Мистер Коулл вдов, — неожиданно шепнула Бредли, моя старая развратница. То ли для информации, то ли для того, чтобы я начала действовать. Да, за кого они меня принимают? Или у меня все на лице написано?

— Желаете пунш, леди Блайт? — мистер Найт неловко передал мне бокал и, отодвигая Бредли, устроился по правую руку. — Мне действительно так жаль…

Единственный человек, которому меня жаль.

— Все в порядке. Отек уже спал. Я прекрасно себя чувствую.

— Как вам Шил-парк?

Я устало поморщилась. Только разговоров о моем поместье сейчас и не хватало. Уф, Найт не мешай мне наслаждаться песней.

— До того, как вы его купили, Шил-парк был невзрачен, но теперь он блистателен, хотя бы потому, что в нем живет такая удивительная женщина.

— Благодарю, мистер Найт. Но дело не в великолепии, а в деньгах… — я вытягивала шею, пытаясь увидеть Коулла за головой мельтешащей Бейли.

— Что, простите?

— Все дело в огромных суммах на остекление, прислугу и мебель… — я опять позабыла о манерах, поставив Найта в неудобное положение. Говорить о деньгах в присутствии несостоятельного мужчины верх неприличия. Всем известно, что семейство Найтов переживает трудные времена.

Найт попятился бочком, вежливо сливаясь с толпой слушающих.