Лора Бекитт: Аромат лотоса (сборник)

Если Камал воплощал в своих танцах любовь к Шиве, то для Тары танец был проявлением любви к Камалу.

Юноша ждал девочек на площадке. Когда они окружили его веселой толпой, он хлопнул в ладоши и сказал:

– Вспомните миф о гибели Сати, супруги Шивы, и ее возрождении в образе Парвати. Изобразим эту историю в танце. Роль Сати будет исполнять Тара, а Парвати – Амрита.

Лицо Тары озарила полная благодарности и благоговения улыбка. Прямая как струна, гордая, окрыленная девочка с готовностью вышла на середину площадки, тогда как Амрита сгорбилась, сжалась и задрожала от страха.

Однако Камал взял ее за руку и поставил рядом с собой.

– Не бойся, – мягко произнес он. – Я покажу, что нужно делать.

Так началась ее жизнь в храме. Первые дни, недели и месяцы были мучительны – Амрита плакала от боли в негнущихся руках и ногах, от того, что тело ныло, ступни горели, а голова отказывалась запоминать и понимать священные тексты.

Она тяжело привыкала к новой жизни и все еще не могла понять, зачем ее посвятили богу.

Девочки попадали в храм по-разному. Иных приводили родители, других попросту подкидывали на порог храма. Некоторые были дочерьми танцовщиц.

Порой девадаси становилась соблазненная девушка или та, что прежде была наложницей состоятельного человека. Из последних редко получались преданные «жены бога» и хорошие танцовщицы. Лучшими были такие, как Тара, с раннего детства воспитанные в атмосфере поклонения Шиве, не знавшие другого мира и других людей.

Тара сдержала слово и во всем помогала новой подруге. Она не боялась ни соперничества, ни зависти, потому что такой танцовщицей, как она, можно только родиться. Тара начала постигать искусство танца раньше, чем остальные; ей не приходилось сожалеть о родителях, вспоминать о потерянном доме, она не задавалась вопросом о том, где ее место и что она делает в храме. Храм был ее миром и домом, она отдавала любимому делу и душу, и сердце.

Будучи детьми, Амрита и Тара увлеченно предавались ребяческим забавам. Они устроили тайник в ямке под стеной дома и прятали там цветные стеклышки, бусины, камешки, лоскутки, яркие перья. В свободные часы девочки извлекали свои сокровища, раскладывали на земле и играли с ними. Порой они воображали себя принцессами, женами раджей и небесными девами и разыгрывали целые представления.

Храм был богат: пытаясь заручиться благосклонностью бога, сотни состоятельных людей делали немалые пожертвования; тысячи паломников были готовы расстаться со звонкой монетой, дабы лицезреть прелести девадаси, насладиться их танцем и познать их любовь. Несмотря на свирепствующий в стране голод, храм продолжал жить своей жизнью, благо колониальные власти не смели вторгаться в святая святых фанатично религиозных индусов.

Жизнь храма, всецело подчиненная предписаниям и правилам, тем не менее была насыщенна и интересна. Жрецы поливали статую Шивы душистой водой, посыпали цветами, окуривали благовониями, предлагали ей бананы и кокосовые орехи. Возили на прогулку в запряженной быками колеснице.

Чувства благоговения и восторга вызывали праздники, оглашенные пением священных текстов, звонкой барабанной дробью, сопровождаемые яркими торжественными процессиями жрецов, танцовщиц и паломников, наполненные благоуханием цветов, ароматами фимиама и камфарных палочек.

И все же Амрита сильно скучала по дому.

Тяжелее всего были ночи, ибо проходил еще один день, и девочка говорила себе, что родители вновь не приехали. Однажды, будучи не в силах сдержаться, она поделилась переживаниями с подругой.

Тучи унесло ветром, и в окно светила похожая на огромный серебряный диск луна. Девочки спали, и только Амрита задумчиво и горестно смотрела на сверкающее звездами небо.

– Тара! – прошептала она, не смея коснуться лежащей рядом подруги.

Та спала чутко и сразу проснулась.

– Что?

– Прости, что разбудила, – виновато произнесла Амрита и прибавила: – Я не могу понять, почему ни отец, ни мать ни разу меня не навестили! Они обещали забрать меня домой, если мне не понравится в храме. Что-то случилось или… они ме ня обманули?!

Тара долго молчала, потом промолвила, повернув к Амрите залитое лунным светом лицо:

– Я ни разу не видела, чтобы чьи-то родители приезжали в храм и тем более забирали своих детей обратно! По-моему, это невозможно.

– Почему ты так думаешь?

– Потому что… такова жизнь. Отец посвятил тебя богу – твоя судьба решена, обратного пути нет.