Юлия Крён - Дитя огня

– Что ты видела? Часто во сне человек получает послания от Бога, вспомни об Иосифе в Египте.

– Но я читала, что дьявол использует сны человека, чтобы искалечить его душу. Сон ослабляет волю и способность противостоять искушениям. Я не хочу этого! – горячо заверила аббатису Матильда. – Я не хочу знать, существует ли тот цветочный луг на берегу моря! И не хочу знать, на каком языке я говорила во сне!

Если эти слова и привели аббатису в замешательство, она ничем себя не выдала.

– Сейчас тебе хочется, чтобы после всего случившегося твоя жизнь снова вошла в привычную колею, чтобы весь мир со своими злодеяниями остался за стенами нашей обители и чтобы снова воцарился покой – в монастыре и в твоем сердце, не так ли?

На лице аббатисы отразилось понимание, но вместе с тем и легкое пренебрежение.

– Я просто хочу быть хорошей монахиней, – пробормотала Матильда, – хочу оставить прежнюю жизнь, как сбрасывают старые одежды. Возможно… возможно, сон больше не повторится, если вы меня накажете. Велите мне соблюдать пост и питаться только грушевым соком! Запретите работать в скриптории, вместо этого отправьте мыть уборные! Прикажите стоять на коленях в часовне, до тех пор пока у меня не онемеют ноги и…

Она с упоением перечисляла возможные наказания, пока аббатиса не остановила ее резким движением руки.

– Успокойся сейчас же! – воскликнула она. – Ты не заслужила никакого наказания! В последнее время ты так часто мне помогала. Особенно после того как… в обитель попал он …

Она замолчала, и Матильда проследила за ее взглядом. Во дворе прогуливался молодой мужчина, и, глядя на него, нельзя было предположить, что он был тяжело ранен. Вместе с другими сестрами Матильда ухаживала за ним и сразу же догадалась, что между этим мужчиной и непогрешимой аббатисой существует некая связь. По сравнению с прошлым аббатисы ее собственный бессвязный сон, должно быть, казался сущим пустяком. Неудивительно, что та не захотела ее наказывать.

– Сколько времени он здесь пробудет? – поинтересовалась Матильда.

– Он еще слишком слаб, чтобы уйти, – ответила аббатиса.

Или она была слишком слаба, чтобы его отпустить.

Женщина отвернулась.

– Принеси ему поесть, – коротко велела она.

Матильда нахмурилась и хотела отказаться. Молодых мужчин она в своей жизни видела не много, а этот человек за несколько дней сумел внести смятение в ее душу, и после его выздоровления она надеялась с ним больше не встречаться. Распоряжение аббатисы казалось ей невыполнимым требованием.

Тем не менее возражать девушка не стала. Возможно, этот приказ стоило рассматривать не как невыполнимое требование, а как наказание, о котором она сама просила и которое было более суровым, чем строгий пост, многочасовое стояние на коленях и мытье уборных, ведь на одну запретную секунду оно вызывало совсем не неприятные ощущения.

У сестры-келаря Матильда взяла хлеб и сыр, но выполнить поручение решилась не сразу. Когда она наконец заставила себя выйти во двор, мужчины там уже не было. Обрадовавшись тому, что теперь она избавлена от своей обязанности, послушница вдруг увидела Арвида в трапезной – помещении возле ворот, в котором принимали и потчевали гостей. Он сидел на корточках и делал руками странные пассы вокруг головы – так, по крайней мере, это выглядело издалека. Может быть, ему больно? Но ведь его ранили в грудь, а не в голову.

Только войдя в помещение, Матильда поняла, что Арвид выстригает себе тонзуру. Именно по ней сестры узнали в молодом мужчине, который, обессилев от ран, потерял сознание у монастырских ворот, монаха или послушника. За это время тонзура покрылась темными редкими волосами, и то, что он их состригал, свидетельствовало о его намерении в скором времени вернуться в свою обитель.

Когда Матильда подошла ближе, Арвид поднял глаза, и девушка залилась краской от смущения. «Да, он мужчина, но он человек Божий», – напомнила она себе. Таких мужчин она уже встречала: из соседнего монастыря иногда приходили монахи, чтобы отслужить мессу, выслушать исповедь или дать последние напутствия умирающим.

С напускным спокойствием Матильда протянула Арвиду поднос:

– Я принесла тебе поесть.

Проходить в комнату и ставить поднос на стол девушка не собиралась.

Тонзура получилась кривой, как и улыбка, которую мужчина попытался выдавить из себя. Казалось, что Арвид смущался не меньше, чем Матильда, но, в отличие от нее, у него хватало смелости открыто признаться в этом.