Дарья Ратникова - Мисс Лодж

– Так вот. Когда ты так бессердечно сбежала, оставив мадам Феми в состоянии между жизнью и смертью, мы не сразу хватились тебя. Но записка от этого негодника Генри, которую ты обронила, расставила всё по своим местам, – Луиза при этих словах прижала руки к груди, пытаясь усмирить бешено бьющееся сердце. Она обронила! – Мы тут же бросились тебя искать, молясь, чтобы не было поздно. Но, слава Богу, такого позора не случилось. Правда сплетней хватит и с того, что тебя видели в квартале, где обитают одни рабочие, да клерки. И поверь, судачить об этом будут ещё очень долго.

– Старым сплетницам лишь бы почесать языки, – с презрением ответила Луиза.

– Может и так. Но зачем им давать такой повод? Но я надеюсь, больше такого не повториться. А чтобы удержать тебя от отчаянного шага, хочу передать тебе весть, которая, боюсь, тебя очень опечалит. Мистер Генри Бронли женится. Богатая вдова, миссис Алонз, старше него на двадцать лет. Но для Бронли это единственный шанс покрыть долги отца и подняться в обществе. И, кажется, он своего не упустил. Уж в этом то он нерешительностью не страдает, по крайней мере.

Луиза слушала отца замерев. Сердце стучало больно, словно у старухи. На глаза опустилась пелена, колени задрожали. Но она быстро взяла себя в руки. Она не упадёт в обморок. Ни за что!

– Может быть, его заставили так поступить, папа, – уцепилась она за последнюю надежду, как за соломинку.

– Не думаю, – покачал головой мистер Бентам. – До меня дошли слухи, что он был помолвлен с ней уже давно. А клерком устроился лишь для того, чтобы доказать своей жене, что он тоже чего-то стоит и жениться на ней не ради денег. Пустая попытка, я тебе скажу. Потому что клерком он был никудышным.

Вот теперь жизнь была точно пуста и не имела смысла. Но Луиза вздохнула – раз, другой. Она подумает об этом потом. Они лгут про Генри. Так всегда бывает в любовных романах. Когда хотят разлучить героя и героиню, то ставят им на пути преграды и препятствия, а ещё лгут про них, отчаянно лгут.

А отец, видимо, понял её состояние, потому что нахмурился и произнёс:

– Я знаю, что ты девушка упрямая. Поэтому на некоторое время мы с матушкой пойдём на вынужденную меру. Ты поедешь в Брайтсдейл, с мадам Феми. Там недалеко, живёт сестра твоей матери. Вот она то и присмотрит за тобой, а ещё мадам Феми. Под их неусыпным надзором ты точно больше никаких штучек не выкинешь.

– Но папа, я умру от скуки в этой усадьбе! – Взволнованно воскликнула Луиза.

– Никаких но! Это мера вынужденная, и если будешь себя хорошо вести, то через неделю другую мы разрешим тебе вернуться. А к тому времени и поездка в Лондон будет уже не за горами. А мадам Феми будет сообщать нам о твоём поведении. Никаких знакомств или занятий, не приличествующих девушке твоего класса!

– Но это же совсем глушь!

– Тем лучше для тебя! – Сурово ответил отец.

Луиза поняла, что плакать и умолять бесполезно. Остаётся только покориться. Только вот как ей там найти информацию о Генри и выяснить, правда ли он женится, или это лишь нелепая выдумка отца? Ничего, она что-нибудь обязательно придумает!

Утро встретило её долгими сборами. Матушка с каменным лицом провожала её, повторяя, что так надо, и давала кучу указаний мадам Феми на французском языке. Когда экипаж отъезжал от ворот усадьбы, Луизе стало по-настоящему плохо. Мысли о том, что её никто не любит, что она одна в этом мире начали своё преследование со всей возможной жестокостью. Казалось, что даже сам воздух давит, не давая дышать и радоваться жизни. Как и все эгоистичные люди, мисс Бентам не могла думать ни о ком, кроме своей особы. Если ей плохо, пусть всё хоть огнём горит. Главное, то, что значит она для себя и для всего мира в целом. И так, мучаясь одиночеством и усталостью, после долгой дороги, она наконец прибыла в Брайтсдейл.

Усадьба встретила её одиночеством и пустотой. Такой глуши она себе даже представить не могла. Мало того, Брайтсдейл стоял ещё и в стороне от деревни. И кроме общества деревьев, да цветов, иного общества и ждать не приходилось. Да и на что ей деревня? Замызганные грязные люди, все погрязшие в своей полевой работе, да пастор с кучей детишек. А где же балы? Где охота? Где пикники и поездки на лошадях? Ничего, кроме унылого однообразного пейзажа за окном. Пока мадам Феми разбирала вещи, Луиза, гордо подняв голову, прошла мимо, переступила порог комнаты, которую определила как свою спальню, и громко хлопнула дверью. Пусть знают, что по доброй воле, она бы и дня не прожила здесь!