Сергей Глазков - Сильнее любви. Остров

Савелов машет рукой.

САВЕЛОВ: Дорога, Сергей Сергеевич…

ЛУКЬЯНЧЕНКО: Проходите, чайник уже два раза кипел.

САВЕЛОВ: Потом чаи гонять будем.

Савелов останавливается перед дверью.

САВЕЛОВ: Вот что… Это ты Егоровой приказал… ну… с Черкесовым отношения завести?

Лукьянченко теряется и чешет затылок.

ЛУКЬЯНЧЕНКО: Ну, не так чтоб… Как вам сказать…

САВЕЛОВ: Говори, как есть.

ЛУКЬЯНЧЕНКО: Это Егорова мне сказала, что подозревает Корнеева. Мол, Корнеев не тот, за кого себя выдает.

САВЕЛОВ: Она?

ЛУКЬЯНЧЕНКО: Да.

САВЕЛОВ: А ты?

ЛУКЬЯНЧЕНКО: А я навел справки. Наш Корнеев был ранен в ногу, а этот – нет. Вот… Она сразу предложила взять его в обработку.

САВЕЛОВ: Она?

ЛУКЬЯНЧЕНКО: Да… Настоящий опер…

САВЕЛОВ: Понятно.

ЛУКЬЯНЧЕНКО: От него она выведала о десанте, который должен был уничтожить насосную станцию и сразу сообщила мне. Ну, остальное вы знаете.

Савелов кивает.

ЛУКЬЯНЧЕНКО: С ней всё в порядке, товарищ полковник?

САВЕЛОВ: Да.

ЛУКЬЯНЧЕНКО: Я ей приказал не рисковать, пока я подготовлюсь к встрече с этим десантном. А она… Одна!!! Против стольких…

Савелов машет рукой. Лукьянченко замолкает.

САВЕЛОВ: Знаю. Ты это… О нашем разговоре…

ЛУКЬЯНЧЕНКО: Понял.

САВЕЛОВ: Всё. Я поехал.

Савелов спускается с крыльца и направляется к машине. Лукьянченко провожает его взглядом.

ЛУКЬЯНЧЕНКО: Счастливой дороги, товарищ полковник.

Савелов садится в машину, которая тут же трогается с места.

За столом устроилась Крапивина. Она вытянула вперед руки и положила на них голову. Делает вид, что спит, но внимательно слушает беседу Щукиной и Егоровой.

ЩУКИНА: А он тебе хотя бы нравился?

Егорова пожимает плечами.

ЕГОРОВА: Да.

ЩУКИНА: Фартовая ты. А мне только вислоухие попадались. На витрину смотрят, а до дела… Так – облом.

ЕГОРОВА: Ещё встретишь, Люба…

ЩУКИНА: У меня такого не будет.

ЕГОРОВА: Будет лучше, только не надо отчаиваться.

ЩУКИНА: Дура ты, конечно. Он тебе Париж предлагал, а ты… Я бы на твоем месте…

ЕГОРОВА: А как же Родина?

ЩУКИНА: А что она мне? С нары на нару и всё… А тут…

Щукина вскакивает с нары, поднимает руки вверх и, пританцовывая проходит по камере. Поет:

ЩУКИНА: А небо в клеточку,

Загар в полосочку,

На малолеточке

Своя я в досочку.

Здесь нету мамочки,

и нету папочки.

Поешь баландочки –

Откинешь тапочки…

Крапивина поднимается, бросает осуждающий взгляд на Щукину и Егорову, качает головой, ложится на нару, отвернувшись лицом к стенке.

ЕГОРОВА: Что хорошего в Париже?

ЩУКИНА: Не знаю. Там я ещё никогда не была.

Дверь кабинета открывается и в проеме появляются Гуров и Петров. Из-за стола выходит Ежов и направляется к гостям.

ЕЖОВ: Проходите, присаживайтесь.

Гуров проходит по кабинету и садится за стол. Петров остается у двери. Ежов закладывает руки за спину.

ГУРОВ: Майор Гуров.

Гуров показывает на Петрова.

ГУРОВ: Лейтенант Петров. Что случилось, товарищ Ежов?

Ежов тяжело вздыхает и возвращается за стол.

ЕЖОВ: Сегодня во время бомбежки, кто-то пытался вскрыть мой сейф.

ГУРОВ: Где в это время были вы?

ЕЖОВ: Внизу. В бомбоубежище.

ГУРОВ: Вы уверены в том, что в ваше отсутствие кто-то был у вас в кабинете и пытался открыть сейф?

Ежов кивает.

ЕЖОВ: Уверен. Я оставляю специальные метки. Когда вернулся – их не оказалось.

ГУРОВ: Что в сейфе?

Ежов хмыкает.

ЕЖОВ: Секретная документация.

ГУРОВ: На сколько секретная?

ЕЖОВ: Высший уровень.

ГУРОВ: Понятно.

Гуров поднимается.

ГУРОВ: Где сейф?

Ежов проходит к встроенному стенному шкафу и открывает дверцу. В шкафу спрятан сейф.

ГУРОВ: Когда вернулись дверь в кабинет…

ЕЖОВ: Была закрыта на ключ. Ключ есть только у меня.

Ежов показывает Гурову ключ и тут же прячет его в карман. Гуров кивает и бросает взгляд на Петрова. Тот внимательно обследует входную дверь.

ЕЖОВ: Найдите мне предателя.

ГУРОВ: Найдем.

Под потолком горит лампочка, освещая камеру сумрачным светом. Она закутана в решетку, поэтому на стенах отпечатаны длинные темные тени. На нарах спят Егорова, Щукина и Крапивина. Глазок в двери открывается и в нем вместе со снопом яркого света появляется глаз охранника. Охранник взглядом обводит камеру и, не заметив ничего подозрительного, закрывает глазок. Тут же со своего места тихо поднимается Крапивина. Прислушивается. В коридоре раздаются шаги охранника. Они постепенно стихают. Крапивина встает с нары. Берет подушку и, теребя в руках подушку, тихо направляется к Егоровой. Некоторое время Крапивина смотрит на Егорову, которая мерно вдыхает и выдыхает воздух. Крапивина кривится, заносит над её головой подушку. Крапивина зло кривиться и накрывает подушкой лицо Егоровой.