Донна Флетчер: Дерзкий обман

– Ты сказал мне, что все улажено.

– Фиона обладает не только силой, но и собственными мозгами.

– А как насчет повиновения вождю и долга по отношению к клану?

Теперь взгляд Тарра не отрывался от сестер. Выражение его темных глаз было устрашающим.

– Я женюсь на Фионе. Она должна выйти вперед. Элис и Фиона сверкнули на него глазами, но ни одна из них не двинулась с места. Тарр сложил руки на груди и медленно обошел вокруг сестер.

– Их не отличить друг от друга, но если более слабая из них может выглядеть сильной, значит, и в ней есть та самая отвага, которую я ищу. Я женюсь на любой из них.

– Даже если в ней нет той силы, которая тебе нужна? – спросила Элис.

Фиона усмехнулась, потому что замечание ее сестры было настолько ядовитым, что могло исходить и из ее уст.

Тарр опустил руки и остановился всего в нескольких дюймах от Фионы. Он молчал, она тоже не произносила ни слова. Фиона заметила, что теплый цвет его продубленной ветром и солнцем кожи перемежался более светлым цветом тонких шрамов, один из которых проходил через весь лоб, а другой пересекал челюсть под правой щекой. Других изъянов в его лице она не углядела. Темные брови Тарра были не слишком густыми; четко очерченные, они совершенными дугами выгибались над его глазами, будто были выведены уверенной рукой художника. Глаза Тарра, которые поначалу показались Фионе черными, на самом деле были темно-карими с вкраплениями золотистых искорок, вспыхивавших только тогда, когда на них падал свет.

Фиона пришла к выводу, что Тарр не только властный, но и красивый мужчина.

– Теперь, когда ты меня разглядела, Фиона, что скажешь насчет нашего брака?

Она рассмеялась, чтобы не показать своего потрясения тем, что он узнал ее:

– Не могу сказать своего мнения по одному только брошенному на тебя взгляду. Чтобы узнать человека, требуется время, ведь и ты вряд ли можешь с уверенностью сказать, кто я и каков мой нрав.

– Сила, достоинство, отвага. Я сказал бы, что ты обладаешь тремя этими качествами.

Элис выступила вперед и медленно обвела его фигуру взглядом:

– Самонадеянность, требовательность, нетерпимость. Я сказала бы, что ты обладаешь тремя этими качествами.

Можно было бы услышать, как изумленно, будто один человек, вздохнули все присутствующие, но громкий смех Тарра заглушил эти звуки.

– Ты за словом в карман не полезешь, и язычок у тебя острый, – сказал Тарр, обрывая смех.

– Должно быть, она и есть Фиона, – упорствовал Лейт, подходя к Тарру и останавливаясь рядом с ним.

– Ты в этом уверен? – спросила Фиона. Мужчины уставились на Элис, а та подвинулась к сестре, и теперь они казались зеркальным отражением друг друга. – Скажи, что не сомневаешься в том, что я не Фиона.

Лейт открыл рот, но не издал ни звука. Тарр никак не откликнулся. Он только поочередно разглядывал обеих сестер.

– Я требую, чтобы вперед вышла Фиона, – резко сказал Лейт.

Девушки посмотрели друг на друга, потом на Лейта и рассмеялись. Фиона заметила, как у Тарра дернулся уголок рта, будто и он готов был рассмеяться, но тотчас же его лицо стало суровым и непреклонным. То, что он находил их забавными, сделало его для Фионы не таким пугающим.

– У меня есть несколько дней до моего возвращения домой. Я умею быть терпеливым, – сказал он, глядя на Элис.

– Время тебе здесь не поможет, – ответила та. – Мы не хотим выходить замуж.

– Чего хочет каждая из вас, значения не имеет. Решение о браке принято, и к этому следует проявить уважение.

– Посмотрим, – сказала Фиона с вызовом.

Тарр подошел к ней так близко, что их лица почти соприкоснулись.

– Дело сделано, и до моего отъезда свадьба состоится.

– Но кто же будет твоей невестой?

– Я уверен, что Фиона. – Тарр сделал шаг назад и, не глядя на Лейта, распорядился: – Пора отпраздновать помолвку. Еду и напитки доставят сюда.

Фиона и Элис поспешили дать дорогу засуетившимся женщинам, спешившим внести наполненные едой блюда и миски. Прошло совсем немного времени, и вот уже толпы мужчин и женщин расселись за столами. Празднество началось.

Фиона просто умирала от голода и уже собиралась вгрызться в кусок щедро сдобренного специями ягненка, лежавший перед ней на блюде, когда внезапно осознала, что ее аппетит намного превосходит аппетит сестры. Если бы она стала есть как обычно, не возникло бы ни малейших сомнений насчет ее личности. Но важно было и то, сможет ли Элис съесть столько, сколько обычно съедала она сама. Фиона в этом сомневалась. У нее не оставалось выбора – придется есть так же умеренно, как ее сестра, чтобы позже, когда они вернутся в свой дом, вознаградить себя за воздержание.