Сильвия Сарк - Гувернантка

Комната Софи встретила ее теплом кафельной печи. Лучи мартовского солнца, вестники весны, словно затеяли игру на полу под окном. Софи переступила через них и загляделась на бескрайнее небо, далекие купола, ощущая безмерность огромного города. Девушка мысленно представила руку князя, сильную, красивой формы, с глубоким рваным шрамом на тыльной стороне ладони. Медвежье рукопожатие. Она тогда засмеялась. Вместе с этими словами в комнату ворвалось нечто древнее, первозданное, словно внезапный ветер всколыхнул бархатные занавеси и пробежался по лицам смотрящих со стен предков. Вольный, дикий ветер. Несмотря на тепло комнаты, Софи поежилась. Она неожиданно испугалась себя, чувствуя пробуждение в душе странного, щемящего чувства, какого не знала прежде.

«Я такая же фантазерка, как и Аделаида, — подумала девушка, — и такая же глупая. Хоть тут и жарко, я пока не привыкла к здешнему холоду, так что нужно поскорей закутаться в шаль, если не хочу простудиться».

Накинув на плечи шаль, Софи уселась составлять список необходимых для занятия книг. Чем быстрее она узнает точное расписание своих занятий, тем лучше. Софи считала безделье самым непростительным грехом, а пока, пользуясь свободой, решила написать письмо домой.

«Дорогая мама. Я знаю, вы с нетерпением ждете письма, чтобы узнать обо всем, что случилось со мной с того момента, как я покинула дом…»

Ее перо словно бежало по бумаге, перечисляя все события, описывая славных воспитанниц и хозяев. О князе девушка сообщила: «Мне кажется, князь Разимов будет заботливым и справедливым хозяином. Он придает большое значение образованию детей. Его взгляды поразительны и глубоки». Но, подписавшись: «Ваша преданная и послушная дочь Софи», она решила, что князь, о ком она писала в письме, и тот, кого она видела в библиотеке, два разных человека. «У него на правой руке, — добавила Софи, — шрам, оставленный когтями медведя. Знаете, мама, я читала, что охота на медведей очень опасное занятие. Но я спешу заверить вас, что русские далеко не дикари».

Чистый, будто хрустящий, воздух обжигал лицо. Грациозные лошади, трясущие гривами и позвякивающие бубенцами, стремительно мчали карету вдоль Невы. На меховой шапочке Татьяны весело подрагивало перо. Коричневый мех придавал свет и глубину карим глазам девочки, обещавшей в недалеком будущем стать настоящей красавицей. Голубые глаза княжны Екатерины сверкали двумя яркими звездами, когда она выглядывала из-под соболиной накидки. Маленькая девочка смотрела на все с нескрываемым восторгом. Рядом, выпрямив спину, сидел Алексис. Мистер Хенвелл указывал Софи на достопримечательности великого города.

Теперь перед ними вздымалась ввысь величественная статуя Петра Великого. Какой необузданный конь под ним, подумала Софи, как могущественна рука, что указывает в сторону Невы!

Снег прекратился. Миновав роскошный фасад Зимнего дворца, они увидели вдалеке Петропавловскую крепость. Воздух, холодный и прозрачный, был словно наполнен колокольным звоном церквей и звоном бубенцов на лошадиной сбруе. Звенела также, устремляясь вдаль, река.

Было три часа пополудни. Морозное солнце играло лучами на шпилях и куполах соборов, на бронзовых решетках Летнего сада с заиндевелыми деревьями.

Софи взирала на живописный городской пейзаж с детским восторгом. Ей казалось, что окутывающая ее морозная мантия поддается под первыми, гулко пульсирующими ударами пробуждающейся жизни. Девушка будто впитывала окружающую красоту и ругала себя за неразумность и непонятно откуда взявшийся страх. Чего она боится? Софи не знала. Ведь бояться ей было нечего.

— О! — воскликнул Алексис. — А вот и Анна Егоровна! У нее самые быстрые лошади в Петербурге. Чудо, а не лошади, да, мистер Хенвелл?

Будущий гвардейский офицер, Алексис отдал честь. Сидящая в карете дама улыбнулась и поклонилась — очаровательная молодая женщина с изящным, заостренным лицом, почти скрытым мехом капора.

— Это и в самом деле чудесные лошади, — согласился Эдвард Хенвелл.

Что-то в его тоне заставило Софи повернуться к нему. Он улыбался, словно посвященный в тайну. Софи смотрела вслед карете, увлекаемой сказочными лошадьми, пока она не исчезла.

— Какая красавица, — тихо обронила девушка.

— Вы не хуже, мисс Джонсон! — с жаром заявила Татьяна, которая со свойственной детям горячностью поспешила выказать Софи свою преданность. Все, что касалось мисс Джонсон, в ее глазах выглядело совершенным.