Софи Джордан - Во власти греха

– М-м, Сев, – начал Малькольм, но замолчал по взмаху руки Севастьяна.

И только брак с благородным джентльменом мог показать окружающим, что она больше, чем просто случайно рожденная, больше, чем ничто. Она станет уважаемой леди, и никто более не посмеет поливать ее грязью.

– Неуклюжая? – мужчина надменно выгнул темные брови. С минуту он рассматривал протянутый ему носовой платок, словно опасаясь, что тот грязный, потом вырвал его из ее руки и вытер затылок и шею.

Взгляд Грир оставался виноватым, глаза широко распахнутыми в притворной невинности, в то время как в венах на медленном огне кипела злость. Этот напыщенный болван своими словами вызвал самые плохие воспоминания обо всем том времени, когда дети в деревне насмехались над ней.

– Приношу свои извинения, – солгала Грир приторным голосом.

– Не стоит, – резко ответил Севастьян, буравя ее холодным взглядом. – Высохну.

Она быстро кивнула.

– Несомненно. Никакого значительного ущерба.

Жалость какая. Он заслуживал чего похуже, а не просто опрокинутого на голову стакана воды.

Мужчина склонил голову на бок, разглядывая незнакомку чуть ли не с замешательством. Недостаток искренности в ее словах определенно не ускользнул от его внимания.

Грир осталась равнодушной к сему обстоятельству и скорее обрадовалась, что от него это не укрылось – ее губы расплылись в довольной улыбке. Приподняв юбки, она развернулась и ушла прочь. Даже если потом придется сожалеть о своем безрассудном поступке, сейчас ей было хорошо. Грир чувствовала, что поступила правильно.

До нее донесся властный требовательный голос принца, обращенный к кузену:

Обрушилась тяжелая тишина. А затем последовало:

– О.

Грир улыбнулась шире. В самом деле, «о». Пусть ему станет неудобно. Пусть бежит за ней, чтобы извиниться. Но, когда она услышала следующие слова, все самодовольство испарилось.

– Она всецело соответствует тому, что можно ожидать от женщины низкого происхождения.

Грир остановилась лишь на миг, терзаемая сомнением: может, стоит развернуться и высказать негодяю все, что думает о его персоне? Глубоко втягивая воздух, чтобы не сбить дыхание, она двинулась дальше, ускоряя шаг, не в силах больше слушать. Не в силах больше терпеть унижения.

– Чем она занималась, прячась за тем кустом? – C легкой гримасой на лице Севастьян насухо вытирал шею. Лимонная вода была чертовски холодной, отчего по коже до сих пор бегали мурашки.

Малкольм пожал плечами.

– Очевидно, подслушивала. Хорошо, что ты вычеркнул ее из списка возможных невест. Кажется, ты не произвел на нее впечатления.

– Она на меня тоже. – Сев бросил платок на стол. – Случайность. Да черта с два, маленькая лгунья.

Принц посмотрел вслед девушке, пробирающейся сквозь толпу. Ростом она была выше большинства женщин, и он легко следил взглядом за фигурой с забранными в высокую прическу темно-рыжими волосами. У него чуть не вырвалось, что она оказалась не такой, какой он ожидал, но тут же осознал, что вовсе ничего не ожидал, потому что не думал ни об одной из сестер Хадли. Разве что находил их весьма неподходящими кандидатками в жены.

Севастьян пожал плечами. А глаза-то у этой мисс Хадли прекрасные, даже когда горят злостью. Однако ему без разницы.

Прищурившись, он смотрел на ее стройную спину и удивленно произнес, отказываясь мириться с произошедшим:

– Маленькая чертовка окатила меня из стакана. – Низкого она происхождения или нет, но чтобы женщина позволила себе такое поведение? Да еще по отношению к нему? Никогда прежде даже и намека не было, что нечто подобное может произойти.

– Так и есть, – подтвердил Малкольм, и в тоне его угадывался готовый выплеснуться смех.

Севастьян метнул взгляд на кузена.

– Нарочно, - подчеркнул он. – Она нарочно вылила на меня воду.

– Справедливости ради, разве можно ее винить? Ты высказался весьма нелестно на ее счет.

– Полагаешь, она все слышала?

– Учитывая ее поступок…

– Чудесно. Давай предположим, что она подслушала все. – Севастьян пристально смотрел вслед удаляющейся женщине, словно у нее выросла вторая голова. – Тогда, насколько я помню, ничего из сказанного мной не было неправдой.

В памяти его возникло лицо Грир в те несколько минут, когда они смотрели друг на друга. Ничто в ней не указывало на то, что она леди кроткого воспитания: ни прямой взгляд, ни загорелая кожа, ни россыпь ярких веснушек и, определенно, ни ее манера говорить. Она говорила слишком прямо, в глазах горел вызов. В самом деле, никакой скромности, присущей леди.