Шеннон Дрейк: Рассвет любви

Гордость, которая нынче обернулась глупостью.

— Берегись! — крикнул Маккафери.

Брендан резко обернулся. Закованный в броню рыцарь, носивший цвета дома Йорков, возвышался над ним, как башня. Собрав все свои силы, Брендан нанес удар, целясь противнику в горло. Тот замер, потом покачнулся и, схватившись за шею, захрипев, свалился в грязь. Но на его месте уже вырос другой. Скользя на раскисшей земле, он шагнул к Брендану, и тот поднял меч, готовясь вступить в бой.

Впервые он почувствовал едкий вкус ненависти довольно давно, еще при Хокс-Кэрне, где он бился плохо и неумело и остался в живых лишь чудом, только потому, что его сочли мертвым. С тех пор, казалось, прошла целая вечность. Он многому научился. Время даровало ему силу и опыт, и рука его мастерски владела боевым мечом. Он успел познать сладость победы…

Но видимо, пришло время понять, что значит чувствовать себя побежденным… Однако он знал, что никогда не сможет смириться с этим, так же как старый Маккафери, который поднялся на ноги, невзирая на рану, и снова сражался, не обращая внимания, что из раны хлещет кровь. Его тяжелый меч, взмыв в воздух, со свистом опускался, и Брендан снова и снова поднимал его, отбиваясь от врага.

И еще раз. И еще… Пока грязь у него под ногами не покраснела от крови.

Услышав крик, Брендан обернулся. И успел увидеть, как Джон Грэм, рухнув с коня, повалился на землю. Воины, обступив командира кольцом, сомкнули ряды, своими телами прикрывая его от англичан, а те с каждым шагом все дальше и дальше оттесняли шотландцев.

— Ступай к нему, парень! Я тебя прикрою! — прохрипел Маккафери. Старый воин был настоящим бойцом, и даже сейчас, когда жить ему оставалось недолго, Брендан вряд ли смог бы найти более надежного человека, который убережет его от ножа в спину. В несколько прыжков преодолев разделявшее их расстояние, Брендан рухнул на колени возле лежавшего на земле Джона, и все в душе у него оборвалось, когда он увидел зиявшую в его горле рану и услышал предсмертный хрип.

— Джон, ради всего святого… — Протянув к нему руки, он хотел приподнять его, но тот из последних сил оттолкнул Брендана. Его окровавленная рука легла ему на грудь.

— Нет, Брендан, уходи! Беги вместе с этими парнями! Им удалось отбить Уоллеса. Ступай с ними…

— Я не оставлю тебя! — возразил Брендан. — Мы укроемся в лесу…

— Послушай, Брендан, я уже мертв, и нечего тебе тратить время на спасение трупа!

— Джон, я…

— Уходи, Брендан! Ради любви к нашей Шотландии — уходи! Битва проиграна! Но надежда еще живет в наших сердцах! И вместе с ней — любовь к свободе! А сейчас беги! — Из последних сил Джон сжал его руку.

С тяжелым сердцем поднявшись на ноги, Брендан скрипнул зубами и огляделся.

Смерть сегодня собрала обильную жатву, подумал он. У него на глазах, махнув ему на прощание рукой, свалился старый Маккафери. Он так и умер свободным, с оружием в руках.

А англичане все наступали — сотни всадников, закованных в латы, и с каждой минутой их становилось все больше. Кони их спотыкались о мертвые тела, скользили в грязи, смешанной с кровью. Высокий рыцарь, спешившись, направился к Брендану, и тот, увидев его, издал боевой клич — клич, от которого, казалось, содрогнулись небеса и даже англичане на миг застыли.

Обезумев от ярости и горя, Брендан шагнул навстречу врагу и высоко поднял свой меч. Скользя и оступаясь, он шел вперед, сметая всех на своем пути, и воины падали перед ним, едва успев издать предсмертный крик. Брендан надвигался медленно, но неудержимо, как карающая десница Господня, и с каждым шагом росла его ненависть. Джон умер, Маккафери тоже, Господь свидетель — в живых остался только он один, а проклятые англичане все наступали… Их было слишком много.

И тут он понял, что сражается не один. Бросив взгляд через плечо, Брендан разглядел цвета своего клана и узнал своего двоюродного брата Эррина. Став спина к спине, они ринулись в бой, а смерть по-прежнему витала над ними, только теперь, в ярком сиянии солнца, она казалась багровой…

Вдруг перед Бренданом забрезжил свет. Те, кто преграждал ему путь, сейчас лежали на земле.

Но на смену им тут же появились другие. Правда, пока они были далеко, но приближались стремительно. Люди и кони в сверкающей на солнце броне на фоне ослепительно синего неба мчались к ним с развевающимися знаменами.

Это было страшное и завораживающее зрелище.

— К лошадям! — крикнул Эррин. Кое-кто из его людей, услышав приказ, повиновались.