Катерина Коновалова - Сколько стоит корона

Дойл отвёл взгляд от ведьмы и отставил подальше кубок с вином: ему понадобится трезвая голова – достаточно того, что его пьянит подозреваемая.

Окончания празднований в замке Дойл не застал: неприятные новости с северной границы вынудили его оставить наблюдение за колдуньей своим людям и немедленно отбыть к дальним постам. Угроза с её стороны была пока только предполагаемой, а бунтовщиков с севера нужно было осадить, причём максимально жёстко.

– Этого следовало ожидать, – произнёс Эйрих, когда Дойл сообщил ему о вспышках бунта. – Они поверили в то, что мы расслабились, – и нанесли удар.

– Им не придётся долго радоваться своей предусмотрительности, – ответил Дойл. – Я сам возглавлю отряды. Не стоит давать людям повод думать, будто кучка взбесившихся лордов может заставить короля изменить свои планы.

Эйрих нахмурился и потёр лицо.

– Ты считаешь, это разумно? Продолжать праздник?

– Это необходимо, – сказал Дойл. – Ты – король и абсолютный властелин своих земель. Ты не боишься жалких лордов, забывших свой долг.

Эйрих слегка улыбнулся:

– Как обычно, считаешь на два шага вперёд?

Дойл согласно кивнул, поднялся со своего места и произнёс:

– Не думаю, что моё отсутствие на пиру сильно расстроит милордов. Скорее уж они устроят отдельный праздник в честь моего отъезда.

– Ты преувеличиваешь. Они уважают тебя, хотя, будь твой характер немного мягче, им было бы легче это показывать.

Дойл усмехнулся: во что он не верил, так это в добрые чувства милордов – он был им хуже кости в горле. Но королю об этом говорить не стал: во-первых, это ничего бы не изменило, а во-вторых, тот и так был хорошо осведомлён об истинном положении дел.

– Я оставлю Рика и его людей в замке, – сказал Дойл, меняя тему. – И настоятельно прошу временно заменить хотя бы половину своих гвардейцев теми, кого он выберет.

Эйрих поморщился, что неудивительно: Рика он не слишком любил, но согласился со словами:

– Только ради тебя.

Рик, святейший отец Рикон, не был тем, кого желал бы видеть у своей постели умирающий. Вечно облачённый в сутану из грубой тёмно-серой ткани, капюшон которой закрывал половину его лица, он напоминал святого мученика-отшельника, но только издали. В его шелестящем, почти беззвучном голосе не было и капли кротости и смирения, а его пылающие огнём глаза как будто впитали в себя отсветы множества костров, на которых горели ведьмы и колдуны. И своим поприщем, своим служением отец Рикон избрал не монастырь и обращение язычников на отдалённых землях, а политику.

Будучи старше Дойла на десять, а может, и на пятнадцать лет, он покорно принимал роль его тени, и, как настоящая тень, всюду следовал за хозяином, мало говорил и был практически незаметен. По крайней мере, до тех пор, пока Дойлу не требовались его таланты. Он долго отсутствовал: по приказу Дойла занимался проверкой постов на юге, но теперь вернулся. Ему можно было доверить безопасность короля.

Эйрих не переносил Рика – невзлюбил с первой же встречи, с первого взгляда, насколько помнил Дойл. Но Рикон в своё время сделал слишком много и для самого Эйриха, и для его отца, теперь же Дойл едва ли мог бы найти, кем заменить его на невидимом, но очень важном посту.

– Спасибо, – сказал Дойл королю. – Тогда я смогу быть спокоен. Итак, брат, можешь пожелать мне удачи.

– Удачи. Всевышний с тобой, – произнёс Эйрих, и Дойл, обозначив поклон, покинул его комнату. В коридоре его уже поджидал Рик, по обыкновению завёрнутый целиком в свою сутану и сливающийся с серым камнем стен.

– Милорд сейчас свободны? – прошелестел он.

Дойл кивнул и заковылял в сторону своих покоев. Он хорошо знал систему прослушивающих отверстий во всех гостиных и приёмных залах, поэтому старался не вести в них разговоры, не предназначенные для чужих ушей.

Шуганув слугу, чтобы не подслушивал, Дойл расположился на стуле с широкой спинкой и жестом предложил сесть. Рик откинул капюшон и повиновался.

Его лицо обычно мало кто мог разглядеть, и на то были определённые причины: оно было слишком худое, как будто измождённое, с глубоко проваленными в глазницах глазами и почти бескровными узкими губами. Но прятаться от Дойла ему не было нужды.

– За юг милорд может быть спокоен, – сказал он. – Лорды искренне верят во власть Его Величества и будут сражаться за него в случае опасности.

– Зато север кипит недовольством, – произнёс Дойл. – Король пока об этом не знает, но там возник слух о его незаконнорождённости. Бастард не может носить корону, а значит, её надо передать более достойному претенденту.