Наталья Павлищева - Лукреция Борджиа. Грешная праведница

Супруга… жена… графиня Пезаро… ненужная мужу даже в день свадьбы!

– Сестричка, мы с тобой будем танцевать? – Это Чезаре, он понял ее состояние и понял, чего ей не хватает для возвращения уверенности в себе. Джованни Сфорца Чезаре уже ненавидел!

Ненавидел со вчерашнего дня, когда заметил, как тот подружился с Джоффредо, годившимся ему в сыновья, и с турецким принцем Джемом, жившим в Ватикане на положении почетного пленника. В первый же вечер, не пожелавший даже толком поклониться своей несчастной стоявшей на балконе невесте, Джованни Сфорца отправился вместе с Джемом и Джофре к… проституткам. Достойное поведение без пяти минут мужа!

Чезаре с трудом сдерживался, чтобы своими руками не придушить этого слизняка, который даже драгоценности на шляпу вынужден взять взаймы у Джоффредо, было очень обидно за сестру…

А потом они танцевали… конечно, испанские танцы. И гости были в восторге, Папа радостно хлопал в ладоши своим детям… У Лукреции не испанская внешность, тем разительней казался контраст худеньких ручек и их манящих, страстных движений, голубых глаз и того огня, который они выплескивали на окружающих, когда всего на мгновение она приподнимала опущенные ресницы…

– Как ты хороша, сестричка…

Казалось, Лукреция просто забыла о муже, мрачно наблюдавшем за танцем, но в какой-то миг их глаза все же встретились, и девушка поняла, что вовсе не безразлична Джованни Сфорца, он просто делает вид, что ему все равно! Ах, так?! Движения стали еще более страстными, а взгляд завораживающим.

Но когда она еще раз осторожно глянула в сторону графа Пезаро, надеясь встретиться с влюбленным взором, увидела, что тот… спокойно разговаривает с какой-то дамой весьма посредственной внешности! Обида захлестнула Лукрецию, муж явно не желал даже замечать ее красоту, умение двигаться, очарование, о котором твердили все вокруг.

Странное поведение супруга заметили гости, Лукреции начали сочувствовать, а это было еще оскорбительней. Вот тогда она и подошла к Папе просить разрешения не становиться женой в эту же ночь. Понтифик тоже видел, сколь откровенно пренебрегает юной красавицей-супругой Джованни Сфорца, он уже успел поинтересоваться у Джоффредо, не импотент ли тот. Младший сын замотал головой:

– Нет, что ты! Мы провели ночь у шлюх!

Тем обидней казалось невнимание к молодой жене. Понтифик дал дочери такое разрешение, чем вызвал новый град насмешек. Чтобы отвлечь мысли гостей от неприличного поведения жениха, Папа распорядился наградить участниц импровизированного спектакля, который разыгрывали перед гостями приглашенные актрисы, сладостями со стола.

Слуги понесли большие подносы с воздушным печеньем, которое особенно удалось в тот день повару, но набрать его женщинам оказалось не во что. Тогда одна из актрис просто подставила подол верхней юбки! За ней последовали остальные… Поднялся смех и визг, потому что нашлись желающие, а среди них и сам понтифик, добавить печенье и конфеты в эти подолы, мужчины принялись кидать сладости прямо со стола в подставленные края юбок, а женщины ловили их.

Уже на следующий день по Риму поползли слухи, что на свадьбе дочери понтифика голые куртизанки ловили бросаемые им сладости, как только могли. Что делали среди гостей, в числе которых было немало достойных дам вроде донны Адрианы, и отцов церкви, голые куртизанки, не мог объяснить никто, но все поверили. Разврат, разврат и еще раз разврат!

Где и как провел ночь супруг, Лукреция не знала. Сама она долго лежала, одетая ко сну, с заплетенной на ночь косой, глядя сухими, остановившимися глазами в потолок, и заснула только под утро. Но то, что консумация брака не состоялась, позже ей помогло, ведь свидетелей их первой близости с супругом не было. Как и самого супруга.

А утром Джованни Сфорца встретил ее как ни в чем не бывало, сухо приветствовал, предложил руку, чтобы пройти к столу, как того требовал этикет. Лукреция чувствовала, что тихо ненавидит мужа, причем, с каждой минутой все сильнее. Она поняла, что никогда не сможет простить ему вот этого прилюдного унижения. Ее, как могла, поддерживала Джулия, а еще Чезаре.

Между их дворцами был сделан такой же тайный ход, как и к покоям понтифика. Папа желал, чтобы он и его любимые дети могли видеться в любое время суток, не привлекая ничьего внимания. Теперь этот ход пригодился.

Граф Пезаро не бывал в спальне жены, хотя после свадьбы прошла уже почти неделя. Это было унизительно, муж откровенно пренебрегал своей красавицей женой. Не заставлять же силой приходить! Конечно, Лукреция могла пожаловаться отцу или хотя бы Джулии, но она ни за что не стала бы этого делать. А Чезаре опасно говорить даже слово, он и так скрипел зубами при одном виде графа Пезаро.