NF - Витражи войны

– Чего ты хочешь? – Софья положила локти на подлокотники, а руки сцепила в замок. Тулуп немного наклонила вперёд, чтобы чувствовать тепло своих ладоней на чреве.

Елизавета уткнулась лбом в ступеньки.

– Прошу вас освободить Урсулию. Прошу вас позволить ей существовать, как независимое и вольное государство.

На секунду в зале повисла напряжённая, будто мертвая, тишина, а потом народ занялся хохотом. Особо дерзкие посмели свистнуть. Софья откинулась назад, усмехаясь. Большее она себе не позволила.

– Прошу вас! – Хмель подняла голову. – Вы знаете, что мой люд не станет корится вам. Прольётся кровь. Жены станут вдовами, дети сиротами, а матери умрут от горя. Спасите народ. Позвольте им жить вольными людьми.

– Узнается в тебе хмельная часть отца, вот только он умер, пытаясь добиться свободы силой. А ты мудрее его, просишь для начала, – Розали говорила спокойно, осматривая посла.

– Моя императрица, надеюсь на вашу снисходительность.

– Зря. Милая, наивности тебе не одалживать. Урсулия часть Империи.

Девушка приоткрыла рот, будто хотела что-то сказать, но слов не находилось. Красные глаза слезились, а едва розовые губы подрагивали.

– Мой ответ ясен. Но я позволю тебе оставаться во дворце столько, сколько пожелаешь.

– Но, моя императрица…

– На этом день прошения закончен, – Софья четко дала понять, что у нее нет желания продолжать этот разговор.

***

Одна стопка бумаг неспешно перетекала в стопку напротив. Софья читала текст, подписывала его своей размашистой подписью и ставила штампы. Она распределяла бюджет, подтверждала сборы уроков и погостов 2 2 Уроки и погосты – налоги. , давала разрешение на отправку товаров через море. Софья сидела в своём любимом халате и терпела жжение от красных полос на животе, что остались после корсета.

В тишине раздался глухой стук.

– Войдите! – Пригласила императрица.

– Извините, что отвлекаю, – Феодосий вошёл в светлый кабинет, – но посол с Урсулии не хочет отступать и требует аудиенции с вами сейчас. Приказать высечь её?

– Приведи её ко мне, – правительница отложила очередной документ и, облегчённо вздохнув, откинулась назад. Это было хоть какое-то разнообразие в рутинной работе.

– Вам принести одежду?

– Нет. Просто приведи девчонку ко мне.

– Слушаюсь.

***

Массивная белая дверь отварилась и из-за неё появилась неопрятная девушка. Она несмело ступала по мраморному полу, будто боялась испачкать его. Это было глупо, ведь ценный камень спокойно отмывался. А вот белый ковёр, что лежал в другой части комнаты возле камина, действительно боялся даже молока, уж не говоря про грязь. Феодосий закрыл дверь и встал возле неё.

– Моя императрица, простите, что отвлекаю вас, – голос бастарда был хриплым, – но я прошу вас выслушать меня.

– Садись и говори, – холодно сказала Софья.

Елизавета, не отодвигая бархатное кресло, протиснулась между ним и столом, падая на подушки.

– Моя императрица, я ещё раз прошу вас о независимости и свободе Урсулии. Мои братья, – она запнулась, – они пойдут по пути отца. Они хотят добиться свободы, но они погибнут на этом пути. Все знают, что вашей армии нет равных. Ее количество превышает количество душ на Урсулии. Поэтому мои братья умрут, когда пойдут против вас. Я же прошу спасти их. Прошу спасти и храбрых мужей и сыновей обычных женщин моей страны.

– Твои храбрые мужи и сыны, это лишь жалкие предатели своего государства. Когда они пойдут против своей правительницы, они справедливо лишатся головы, – секретарь весьма грубо дал понять, что думает и Акимовна.

– Моя императрица, прошу вас, – посол, падая на колени, толкнула кресло своим телом. Его деревянные ножки неприятно проехались по полу. – Прошу! – Она сложила руки в молитве и тянулась в правительнице.

В Софье боролось сразу два чувства: раздражение и восхищение. Её раздражало то, что какой-то бастард посмел просить о таком. Как можно было найти в себе столько наглости, чтобы говорить о независимости села с самим самодержавцем. Но это в тоже время и восхищало. Это была невероятная смелость, что скрывала за собой благородные попытки спасти родных.

– Елизавета, – Розали сложила руки, что придавало ей более серьёзный вид, – ты просишь меня предать людей. Просишь меня бросить их на произвол судьбы и беззакония. Это называется государственная измена. За такое тебя следует повесить. Но судьба на твоей стороне. Я прощу тебя, если ты выбросишь эти мысли из головы. Твои братья сами могут за себя ответить. Думай о себе.