Клэр Вирго - Жена хозяина гор. Чертополох для леди

– Так скоро? К чему такая спешка?

– Нам нужно еще успеть выдать замуж Лиз, – сказала мама таким тоном, что я поняла – они с отцом уже все решили, возражения не принимаются.

– Но ты же обещала… – прошептала я, и на глаза навернулись слезы.

– Обещала. И если бы ты дала мне причину для отмены этой свадьбы, я бы сделала все от меня зависящее, чтобы она не состоялась. Но у тебя одна причина – ты не хочешь ехать в Шотландию.

– Но там живут дикари!

– Мистер Макгиллан производит впечатление дикаря?

– Нет, но…

– Никаких «но». Свадьба через два месяца. Иди, у тебя куча дел! Завтра приедет модистка.

Весь день я не находила себе места. Как же так? Они же обещали! А теперь я уеду в богом забытую Шотландию, где совсем другой язык, другие нравы, все другое. И чужое. Даже религия другая. Меня передернуло. Найду ли я там протестантскую церковь, чтобы хотя бы ходить на причащение и исповедь? Кто знает. Или…

Я похолодела. Неужели меня заставят принять другую веру? Ведь мой жених наверняка католик. Или еще хуже – пресвитерианин. Какой кошмар! Я закрыла лицо руками и тихо заплакала. А потом встала на колени у кровати и принялась истово молиться, чтобы Господь подсказал мне выход. Не может быть, чтобы он был так жесток ко мне. Какой страшный грех я совершила, чтобы так меня наказывать?

Не знаю, сколько прошло времени. Слуги, видя, что я молюсь, тихонько уходили, не мешая общаться с Господом. Но я не слышала его ответа. В сердце и в душе царили пустота и холод. Что ж, остается только одно.

Я поднялась с колен и только сейчас заметила, что рядом на столике стоит поднос с обедом. Еда уже давно остыла, да и есть мне не хотелось, поэтому оставила все как есть и спустилась. В гостиной застала обоих родителей. Отец читал книгу, а мама вышивала. Лиз не было видно, наверное, у себя в комнате.

– Мама, отец, добрый вечер. – Я поцеловала две сухие щеки и встала перед ними. – Я прошу позволения съездить на исповедь.

– Конечно, дочь. Максимилиан завтра отвезет тебя.

Отец поцеловал меня в лоб, и я покинула их. Завтра получу ответ так или иначе.

Максимилиан, наш кучер, ждал меня утром с запряженной каретой. В храм можно было поехать и без сопровождения. Поэтому я отправилась одна. Лиз хотела отправиться со мной, но я убедила ее, что хочу побыть одна, поговорить с Господом наедине. Она не стала настаивать, но взяла с меня обещание, что в скором времени мы съездим к отцу Роберту вместе. Конечно, я согласилась, мы обычно и так ездили вместе, но сейчас… хотела побыть в одиночестве и привести мысли в порядок. Хотя разве я буду одна в доме господнем? Именно это мне и нужно – поговорить с Господом с глазу на глаз.

Войдя в церковь, как всегда благоговейно остановилась на пороге и закрыла глаза. Дома я не слышала глас Господа, может, услышу его здесь?

Прошла в кабинку для исповеди, задернула шторку. Дверка тут же отодвинулась, и глубокий голос произнес:

– Что привело тебя, дочь моя?

– Грешна я, отец.

– Нет такого греха, который нельзя простить. Расскажи мне все, дочь моя.

И я рассказала. Как родители нарушили обещание, про своего жениха, про вероятность перехода в другую веру, про отъезд в Шотландию… Излила ему все свои обиды и сомнения. Ведь для этого сюда и пришла.

– Как вы думаете, отец, быть может, стоило все-таки уйти в монастырь, коли душа у меня к этому замужеству не лежит?

Священник помолчал немного, а потом спросил:

– А к служению Господу нашему у тебя лежит душа? Готова ты отказаться от всего мирского, от красивых платьев, вкусной еды, удобной постели, развлечений ради каждодневной молитвы в пять утра, узкой каменной кельи, колючего тонкого матраца и пустой похлебки? Ради колючей робы? Никаких балов, никаких книг, кроме священного писания, никакой семьи?

Я слушала пастора и понимала, что нет, не смогу. Слова про семью особенно повлияли на меня. Несмотря ни на что, я очень любила своих родителей, а Лиз тем более. Но решила все же уточнить.

– Семьи? Почему?

– Твоей семьей станут сестры во Христе, твоим отцом – Господь, а домом – монастырь. Другой семьи у тебя не будет. От всего мирского придется отказаться, даже от них.

– Нет, – помотала головой, – от них точно не смогу. Без развлечений – сложно, но можно. Без красивой одежды и вкусной еды – я неприхотлива и не избалована. Но я не готова отказаться от своей семьи даже ради Господа, да простит он меня, грешную, за такие слова.

– Господь не обидится на это, дитя мое. У каждого из нас свой путь. Бог каждому дает испытания по силам. И ты справишься.