Сергей Семионов - Беглый принц

Когда он поинтересовался состоянием королевы, его улыбка сразу же погасла, и в глазах отразилась глубокая печаль. Шерольд тяжело опустился на стул и спрятал лицо в ладонях.

Келлиот в панике повернулся к Шерольду и увидел, что тот не отрываясь смотрит на королеву. Он с первого взгляда понял, что состояние критическое. Её величество умирает.

Новые схватки выдернули измученную женщину из непродолжительного сна. Она открыла глаза и увидела Шерольда. Радость на некоторое время заслонила боль, исказившую утонченные черты.

– Шерольд! – слабо произнесла Нейрин, протянула к нему руку. Король сжал её пальцы.

Келлиот увёл служанку из комнаты, показал другим жестом, чтобы король и королева могли побыть наедине. Камеристка последовала за ними.

Главнокомандующий, мрачный и подавленный, вышел из комнаты.

– Келлиот мне так жаль, – тихо сказала служанка, не могу поверить, что мы её величество, теряем. – И она так мучается от боли. Разве мало страданий выпало на её долю?

Келлиот взял в ладони лицо служанки, и ласково улыбнулся ей.

– Мы не должны терять надежду. Верь, что у нашей королевы, хватит воли и сил вытерпеть всё это.

Нейрин свела судорога, и женщина открыла глаза, в которых явственно читалась боль. Ее голова заметалась по подушке, из горла вырвался слабый стон. Еще один спазм волной прошел по телу роженицы, судорожно вцепившейся в руку Шерольда.

Началась следующая схватка, и Нейрин от боли сжала кулаки. – Боюсь, у меня не осталось сил. Прости меня, Шерольд. Я так устала. – Ее голос стих, и глаза закрылись. Но очередная схватка заставила её вновь открыть глаза и посмотреть на Шерольда.

Он был до глубины души потрясен её тусклым, мёртвенным взглядом. Нейрин утратила волю к жизни. Его королева медленно ускользала от него, а он не властен помочь ей.

– Умоляю тебя, не покидай меня. – Его глаза затуманились слезами. – Ты нужна мне. В тебе моя жизнь. Возьми мою силу. Он погладил ее по лицу и смахнул слезинки со щек. В ответ несчастная слабо улыбнулась.

Охваченный отчаянием, Шерольд повернулся к доктору.

– Неужели вы нечего не можете сделать?

Тот снова отрицательно покачал головой. – Её величество слишком маленькая, чтобы родить такое крупное дитя. Это непреодолимое препятствие.

– Тэйн, я больше не могу выносить её страдания. Сделайте что-нибудь с ребенком, только избавьте её от этих мук.

Я приказываю вам немедленно вытащить из неё ребенка любым способом, только не дайте ей умереть. Какой смысл в том, что умрёт и она, и ребенок? – уже кричал он.

Нейрин выгнулась на кровати и застонала от боли. Доктор испуганно посмотрел на Шерольда.

– Уверен, что это скоро закончится, ваше величество. Теперь схватки стали непрерывными, – добавил доктор, пытаясь успокоить обезумевшего от горя Шерольда.

– И как долго, по-вашему, она сможет это выносить? – с безнадежностью в голосе воскликнул тот. – Великий Тэйн, неужели вы не видите, что она не родит его, если вы немедленно хоть что-нибудь не сделаете!

Полный смертельной муки крик Нейрин помешал ему договорить. Доктор подбежал к кровати и склонился над несчастной.

– Думаю, вам следует покинуть комнату.

Когда начались схватки, Нейрин вновь душераздирающе закричала и вцепилась в его руку. Ее ногти впились ему в ладонь. В последующий час единственное, что давало ей силы, было сознание, что Шерольд рядом, и ощущение его ладони в своей руке.

Наконец, сморщенный, в красных пятнах, появился на свет. Младенец громко кричал, возмущенный слишком долгими родами.

Дав жизнь сыну, Нейрин, казавшаяся ещё более бледной, неподвижно лежала на кровати. Тяжелые роды, последовавшее за ними обильное кровотечение полностью обессилили женщину. Ее глаза были закрыты, дышала она замедленно и с трудом.

Весь следующий день Эрлигаст был погружен в печаль. Ни стук кузнечного молота, ни цокот копыт не нарушали тишину внутреннего двора. Слуги ходили по дому поникшие, с опущенными глазами, и почти не разговаривали. Даже посуда на кухне позвякивала приглушенно, а кухарки выполняли свою ежедневную работу без обычного брюзжания и ворчания.

Все искренне переживали, что великодушную госпожу постигла, такая судьба.

Много молитв было вознесено, много свечей зажжено в церкви. Молва о гибели королевы и не родившегося младенца распространились по уголкам государства. И за пределы стен Эрлигаста.

На второй день после скорби зарядил дождь, повергший всех в ещё большее уныние. К вечеру над долиной прокатились первые раскаты грома. Засверкала молния, высвечивая острые зубцы стен замка. Челядь, уверенная, что непогода – это предзнаменование, – собралась в часовне, чтобы вознести молитвы.