Лесия Корнуолл: Долг или страсть

Никого. Только крысы. И бродят коты в поисках пропитания.

Алек встал под уличным фонарем, глянул на кровь, залившую пальцы, увидел сверканье стекла. Стал зубами вытаскивать осколки из порезов и выплевывать. Похлопал себя по карманам, чтобы убедиться, что письма на месте, лежат у часто бьющегося сердца, вынул фляжку с виски и выпил. Колени тоже были в крови.

Через полчаса Алек уже был в своем жилище. Всего дюжина улиц от роскошного мейфэрского дома – и неодолимая пропасть между классами. Он налил себе виски, опустошил карманы, уронив на стол смятые окровавленные письма. Хорошо хоть сердце немного успокоилось.

Алек спустил штаны и, морщась, стал вынимать осколки. Но тут же громко выругался. Обычно он не так неуклюж! Мало того, он лучшая ищейка короны, ему поручают самые важные, самые щекотливые миссии. Однако он знал, что всегда есть шанс быть пойманным. Достаточно одной маленькой ошибки. Например, сбитого на пол флакончика духов.

Он закрыл глаза и бросил последний пахнущий розой осколок в ночной горшок. Поднялся, плеснул в лицо холодной воды и уставился на свои запавшие глаза в маленьком овальном зеркальце. Алек выглядел именно так, как должен: отчаянное, жестокое создание ночи, темноволосый, сероглазый, мускулистый. Вор – бездомный, бессемейный, бесчестный.

Он отвернулся. Посмотрел на письма. Нужды волноваться нет. Даже если все пошло не по плану, он никого не подвел. Письма, как требовалось, он раздобыл. Правда, его едва не поймали, но все обошлось.

Вот они. Письма. Восемь любовных записочек, настолько важных для короны, чтобы просить человека рискнуть жизнью и конечностями… Интересно, что в них такого компрометирующего? Но не его дело задавать вопросы. От него ожидали кражи писем. Не их прочтения. Завтра Алек доставит их, куда следует, и опасность, которая в них таилась, в чем бы она ни заключалась, будет устранена.

Он посмотрел на часы. До рассвета еще далеко. Но Алек не хотел спать. Он никогда не спал после очередного похищения. Вот и сейчас: сидел, пил виски и жалел, что сидит сейчас не на Цейлоне, как считали его родственники. Он оставил Гленлорн восемь лет назад, хвастаясь всем, что намерен сколотить состояние в качестве плантатора. Но не уехал дальше Лондона и плантатором не стал. Он стал вором.

Алек снова взял письма и сложил их как мог аккуратнее. Хотя они были порядком потрепаны – его вина! По краям даже краснели пятнышки крови. Он отметил королевскую печать на конвертах, золотые обрезы дорогой писчей бумаги. Действительно важные письма. Ему сказали, что всего их восемь, коллекция нескромных романтических мыслей, доверенных на бумаге. Неопровержимое доказательство связи одного из членов королевского дома с леди Брей. Правда, все давно кончилось. Но содержание писем стало угрозой важной персоне, потенциальным источником позора или скандала в королевской семье, а возможно, даже шантажа. Именно поэтому Алека послали раздобыть письма, прежде чем будет причинен непоправимый вред.

Он сосчитал письма, прежде чем снова сложить их. В горле вдруг пересохло. Он пересчитал снова.

Кэролайн наткнулась на выросшую неизвестно откуда стену прямо посреди грязного тротуара и отскочила от твердой поверхности, словно ничего не весила. Если бы не руки, вцепившиеся в ее плащ, она бы опрокинулась на спину. Прямо в грязь.

Несколько секунд она беспомощно трепыхалась в железных объятиях темной, зловещей фигуры. Затем незнакомец потащил ее к ближайшему фонарю и угрожающе склонился над ней.

Горький вкус страха высушил ее горло, но она безнадежно пыталась оторвать от себя его затянутые в перчатки руки. Он видел ее, но свет был у него за спиной, поэтому ей он представлялся лишь тенью, огромной и устрашающей. Сердце Кэролайн тревожно заколотилось. Она почти пожалела, что не осталась дома, в безопасности.

«Почти».

Кэролайн старалась вырваться, бежать, но он держал ее легко, как ребенка, маленького и бессильного. Настоящий страх пронзил ее, и она ослабла. Неужели Сомертон видел, как она уходила из дома и послал его за ней? Если этот мужчина – лакей, то она его не знает. На нем нет ливреи Сомертонов. Он был одет во все черное с головы до ног и сливался с ночью.

От ужаса ее колени подогнулись, и она осела. Но он потянул Кэролайн вверх и поставил на ноги, по-прежнему не отпуская. Жесткий кулак собрал ее плащ под подбородком.

– Какого черта вы шляетесь по улицам в темноте? – рявкнул незнакомец. – Я мог перерезать вам горло, подумав, что передо мной карманник!