Рианн Анж - Искушение

– О, правда? – Роган зло покосился на неё и усмехнулся. – Может, мне ещё и в холле его вывесить и приглашать людей молиться на него? Глядишь какой-нибудь слепой калека выбежал бы на улицу с криками о том, что прозрел!

Селия вздрогнула и молча уставилась на него. Роган прерывисто выдохнул и провёл рукой по лбу.

– Я сегодня пропущу обед, нужно работать над рукописью, – дрогнувшим голосом сказала она и быстрым шагом вышла из мастерской, оставив Рогана наедине с новорождённым демоном.

Позже вечером Люмьер в лёгком раздражении шёл по коридору в поисках Розье. В последние пару месяцев камердинер обнаружил привычку скрываться в библиотеке, никак этого не объясняя. Книжное собрание Кроуфордов не могло похвастаться какой-либо диковинкой, да и упорядоченностью тоже не отличалось. Люмьер угадывал здесь руку Селии, не отличавшейся ни книжным фанатизмом, ни педантичностью. Впрочем, по разнообразию тематик было очевидно, что в этом доме поселился писатель, которому в любой момент может понадобится какая-либо неожиданная информация.

Люмьер толкнул дверь и осмотрелся. Вдохнув запах бумаги и кожи, он начал немного понимать, что именно притягивает сюда Розье. Безбрежная темнота, если не зажигать света, и тишина, пожалуй, слишком душная для человека, была бальзамом на душу для существа, в течении нескольких тысячелетий пребывавшего среди пламени, гула и стонов…

Тут Люмьер услышал оный стон совсем неподалёку и поначалу пришёл в замешательство, решив, что воспоминания обросли плотью. Но горестный плач быстро стал узнаваем, и Люмьер не удержался от раздражённого вздоха.

– Кто здесь? – послышался тихий голос Вильгельмины, слабый от еле сдерживаемых рыданий.

– Это я, Люмьер, – вынужден был ответить князь. – Я сейчас зажгу свет.

Немедленно зашуршало, завсхлипывало и завздыхало. Вильгельмина, по всей видимости, спешно пыталась привести себя в порядок. Выждав приличествующее количество минут, Люмьер повернул вентиль газового рожка. Помещение осветилось тусклым жёлтым светом. Вильгельмина прикрывала лицо носовым платком, на коленях у неё лежало письмо.

– Как я понимаю, сегодня всем так или иначе пришли какие-то новости, – сдержанно улыбнулся Люмьер.

– Да, – Вильгельмина высоко подняла голову, сглатывая ком в горле. – И в моём случае новости неприятные. Это письмо от нашего поверенного.

Люмьер молча присел в кресло напротив, не спуская взгляда с Вильгельмины.

– Рискну предположить, это как-то связано с вашим мужем.

– Прошу вас, не называйте его так, – жестко сказала Вильгельмина. – Я не хочу слышать ни одного упоминания о том, кем он был для меня, и сама стараюсь не вспоминать об этом. Ощущение отвратительных грязных цепей до сих пор тяготит меня, поэтому я написала поверенному, чтобы он подал ходатайство от моего имени в церковный суд.

– То есть, вы хотите аннулировать ваш брак.

– Поверьте, у меня есть на это все основания. Хотя я и не рассчитываю на то, что вы, мужчина, сможете меня понять. Лиам очень жестокий человек, но человек со средствами, почему меня за него и выдали. Но уж лучше быть женой простого шахтёра.

– Вам повезло, что вы не успели подарить ему детей, – заметил Люмьер. – В противном случае вы рисковали бы никогда больше их не увидеть.

При упоминании о детях Вильгельмина резко побледнела и прикусила губу.

– Повезло, да. От такого человека, как он, боюсь, у меня родились бы неуправляемые зверьки, которых никто и ничто не смогло бы изменить.

– В этом причина ваших слёз?

Вильгельмина снова посмотрела на письмо и судорожно вздохнула, подавляя новый приступ рыданий.

– Поверенный сообщил мне, что он подал ходатайство, но… – она с трудом сглотнула, – но больше ничего сделать не сможет, так как Лиам исчез. Его нет в нашем доме. И вообще нигде нет…

Вильгельмина залилась слезами. Люмьер отвернулся, его глаза насмешливо посверкивали.

– Значит, этот человек бросил вас. В таком случае вам остаётся молиться о том, чтобы он не появился в течении двух лет. Если церковный суд одобрит ваше ходатайство, вы хотя бы получите право жить отдельно от мужа и частично распоряжаться имуществом – но на вашем месте я бы на это не рассчитывал. Отсутствие детей за несколько лет брака, его жестокость к вам и длительное отсутствие позволят обвинить мистера Галлахера в неспособности исполнить супружеский долг. Простите мне мою дерзость, я хочу лишь выстроить полную картину.