Святослав Дружинин - Да не будет зависти и злобы

– Забавным ? Скорее печальным. Чем больше человек получает прогресс, тем больше он деградирует в своей реализации – Вы ведь это имели в виду, – спросил камергер магистрата, закрывая на ключ гардеробную комнату. К нему подбежала служанка и взяла ключи. Камергер сделал невербальный знак пальцами, чтобы она подождала перед тем, как уходить.

Служанка, одетая в одежду горничной была очень красивой: кудрявые, каштанового цветы волосы спадали до плеч; прямой, маленький носик; потрескавшиеся от сухости губы; тоненькие ручки; бледная кожа. Она была невысокого роста. Она посмотрела на Луция смущенными глазами.

– Господин, Луций. Вы чего-нибудь хотите из напитков или десертов ? – промолвила она, отводя взгляд вниз. Ее щечки покраснели от смущения. – Наш повар приготовит Вам что-нибудь по-вашему вкусу и предпочтениям…

– Нет, спасибо. Я не голоден. – ответил на ее предложение Луций, давая понять, чтобы она себя не утруждала. Тиберий снова сделал невербальный жест и она убежала. – Что-то она плохо выглядит, Тиберий. С ней все хорошо ?

– Она всегда так выглядит. – уверил Луция камергер. – Нет причин для беспокойства. Врачи каждую неделю производят осмотр прислуги. – заявил камергер, провожая Луция до комнаты для гостей.

– Правда ? Ну-с, тогда все в порядке, наверное. Видите ли, Тиберий, я слаб на девушек: не могу смотреть, как юная красота увядает. Простите меня!

– Что вы, не стоит просить прощения. Я тоже слаб на такие вещи. – подбодрил Луция камергер. – Она хорошая девушка, но такой стеснительной я вижу ее впервые. Видать, Вы ей понравились.

– Не думаю. Скорее она боялась меня. Словно я волк в овечьей шкуре и выжидаю, когда она расслабится. – проговорил чуть слышно магистрат.

Камергер и гость шли по коридору, вдоль которого располагались творения искусства. Тусклый свет, исходящий от керосиновых ламп. Картинная галерея, так можно было бы назвать этот коридор. Правда, картины были пусты – рама и полотно. Гостя, который находился бы тут впервые ужаснула такая атмосфера, но магистрат привык к таким сочетаниям мистики.

В конце коридора, в центре располагалась сама дверь. На ней виднелась вывеска с надписью на древнегреческом – «Познай самого себя». Такого рода надпись могла бы смутить невежду, не знающего языка древних. Магистрат всегда принимал во внимание такие изречения – они были направляющими в его жизни, и он сам любил использовать их при общении с людьми, показывая свою эрудированность.

– Мы пришли – сказал камергер, вставая по левому краю коридора, давая пройти гостю внутрь. – Вы действительно ничего не желаете ? – поинтересовался он.

– Нет, спасибо, Тиберий. Мне будет неловко просить даже об этом. Спасибо за сопровождение, – ответил магистрат, открывая дверную ручку.

Как только Луций открыл дверь, теплый оранжевый свет вырвался наружу, грея застывшего магистрата. Была видна большая тень человека, сидящего у камина с курительной трубкой в руках. Человек раскинулся на кресле красного отлива.

– Луций! Долго ты добирался до меня. Неужто позабыл, как выглядит дорога до дома ? Или от эмансипации у тебя голову сорвало ? – делал поспешные для себя выводы сидящий человек. – Проходи, не стесняйся. Тебя ждет серьезный разговор. Надеюсь, что терпения у тебя хватит слушать старого дурака, ха-ах-ха-хах, – посмеялся над своими же словами мужчина, и затянулся вновь курительной трубкой, от которой издавался треск раскаленных углей табака. – Тиберий, приготовь на вечер что-нибудь, если можно то самое!

– Слушаюсь, господин Валерий. – ответил Тиберий, взглянув еще раз на Луция, который так и стоял у порога. – Вам следует пройти, господин Луций. Он не любит ждать и когда ждут другие! – сделал предупреждение камергер.

– Не говори такие вещи при нем, Тиберий. Он мой крестный сын. Ему всегда здесь рады. Но рад ли он сам – вот в чем вопрос.

– Прошу прощения, господин. – извинился камергер перед юным магистратом и вышел из комнаты, закрыв за собой дверь.

– «Видимо, волк в овечьей шкуре здесь не я…» – подумал Луций и двинулся ко второму диванчику, расположенному недалеко от камина у окна.

***

Далеко от Центрального рынка, в Западном районе, примерно у внешних стен Вечного города располагалась тихая, темная улица, которую забыли осветить фонарщики. Запах копоти только прибавлял чувство страха к любому человеку, который лишний раз осмелится ступить ногой на эту зловещую улицу. К слову, эта улица сегодня вечером была единственной во всем Вечном городе от которой так веяло страхом и забвением.