Арина Теплова - Пленница

Более месяца она жила в его доме. И все это время Матвей не находил себе места. Ежедневно возвращаясь домой, видел ее притягательный стройный грациозный стан, прелестное лицо с яркими золотыми глазами с поволокой, темные, переливающиеся в отблесках свечей волосы, забранные в простую прическу на затылке, нежные белые ручки, которые явно не были приспособлены для тяжелой работы, и ему становилось не по себе. Ее плавная, как будто парящая походка, мягкие, кошачьи движения, нежный глуховатый голос и невозможно зазывный глубокий взгляд невольно притягивали внимание. Она почти не разговаривала с ним, однако Матвею отчего-то хотелось расспросить эту непонятную девицу о многом, но он понимал, что это будет выглядеть странно.

Уже через несколько дней после ее приезда, он отметил, что ему нравится видеть, как она хлопочет на кухне, помогая Арине. Хотя Варенька весьма странно смотрелась у печи в переднике в своих простых длинных батистовых или шелковых платьях, Матвею доставляла удовольствие эта картина. В присутствии девушки он часто молчал, но иногда расспрашивал ее о порядках и нравах, которые царят в Петербурге. Ему все это было интересно, а Варя оказалась весьма начитанной и знающей девицей для своих юных лет.

Еще спустя некоторое время Твердышев стал недоуменно замечать, что ему нравится общество девицы Олсуфьевой, как она себя назвала еще в первый день. Если Варя проходила мимо, разнося за собой еле уловимый цветочно-медовый запах, или сидела за столом напротив, или просто находилась в комнате, где был он, все существо Матвея наполнялось неведомым доселе удовольствием и умиротворением.

Однажды, с ужасом осознав, что от созерцания девушки его ладони стали влажными, а на лбу выступил от волнения холодный пот, Твердышев испугался. В тот роковой вечер они, как обычно, сидели за трапезой. Лишь Арина отчего-то задерживалась в мастерской, и Варенька сама подавала на стол гречневую кашу и другие кушанья. Матвей молча наблюдал за ней, чуть прищурив глаза и устало опершись о спинку стула. Плавные грациозные движения девушки, ее полные губы, а в особенности опущенные густые ресницы невольно завораживали его. Вскоре она и сама села за стол вместе со всеми домочадцами и, улыбнувшись, сказала:

– Давайте кушать, пока не остыло. Арине Афанасьевне я подогрею, когда она вернется.

Матвей неосознанно устремил пылающий взор на рот девушки, и вдруг его накрыла шальная мысль о том, что ее спелые полные губы невозможно соблазнительны. Эта дикая мысль привела его в крайнее замешательство, и у него пропал аппетит. Испугавшись своих странных, потаенных мыслей, которые вихрем понеслись в голове, он обвел всех домочадцев ненормальным взглядом и резко вскочил на ноги. Что-то буркнув насчет того, что ему надо немедленно видеть купца Балакирева, Матвей вылетел из столовой, оставив в недоумении Варю, детей и деда Анисия.

С того вечера Твердышев потерял покой. С каждым последующим днем он с ужасом отмечал, что его восхищение этой своенравной девицей только усиливается. Он стал возвращаться с завода ближе к десяти, ссылаясь на то, что у него много работы, ибо опасался своих тайных неуправляемых желаний, которые появлялись, едва Варя оказывалась в поле зрения. Однако самыми мучительными стали для него воскресные дни, когда он был свободен от дел. Матвей вынуждал себя придумывать предлоги, чтобы ретироваться из дома.

Вначале мая он снова отвез Вареньку на рудник, по ее просьбе, но теперь всю дорогу упорно молчал. По приезде на место он отмерил девушке всего четверть часа на свидание с братом, а сам отправился в избу к управляющему. Когда спустя полчаса девушка вошла в избу, Твердышев недовольно произнес:

– Что-то вы долго, барышня…

Всю обратную дорогу он так же упорно молчал, ответив Варе отказом на ее просьбу сесть рядом с ним.

Боясь своих потаенных желаний и далеко не невинных мыслей, Твердышев весь последующий месяц с ожесточением работал и редко бывал дома. Он предполагал, что, чем меньше будет видеть эту девицу, с которой они явно из разных «миров», и реже общаться с ней, тем спокойнее будет его существование. Матвей надеялся лишь на то, что, возможно, вскоре девушка устанет от этой суровой действительности и уедет обратно в столицу, тогда его жизнь вновь станет прежней.

В том году весна была дружная. Двадцать четвертого мая, как и полагается в воскресенье, все семейство Твердышевых, а вместе с ними и Варя отправились в церковь на утреннюю службу. Вернулись они домой к обеду, уставшие, но умиротворенные. Ближе к вечеру в дом Твердышевых зашла тетка Анисья, соседка, и прямо с порога заявила: