Ирина Радова - Кёнигсбергские цветы

Я невероятно обрадовалась, увидев её, и тут же ускорила шаг, но в голове тут же возникли мысли: «И что ты ей сейчас скажешь? Что случайно прожила кусок её жизни»? Я тут же отбросила эти мысли в сторону. Наконец, я смогу поговорить с ней. И я была уверена, что разговор сложится сам собой. Я не ошиблась.

– Здравствуйте, – сказала я, подойдя.

– Привет, милая, – ответила она мне, и тут же подскочила со своего стульчика. – Слава Богу, ты пришла. Я жду тебя уже часов пять. Думала, ты придёшь днём, а ты вот решила вечером.

– Вы меня ждали?

– Ну конечно. Местные продавщицы мне все уши прожужжали про девушку с каштановыми волосами, что приходит почти каждый день. Я, видишь ли, немного захворала, а сегодня вот первый день вышла и решила непременно тебя дождаться. Летом я продала так много роз. Урожайный был год, – улыбнулась она. – А осенью цветов осталось совсем немного, потому и прихожу я всё реже. Меня часто спрашивают мои постоянные покупатели. Ведь таких роз как у меня нет во всём городе. Думаю даже во всей области… Эти цветы не только прекрасны и ароматны, но и способны приносить людям радость. Уж я – то точно знаю, – она загадочно на меня посмотрела, а потом продолжила. – Я знаю, зачем ты пришла?

– Правда… Знаете? – с удивлением спросила я.

– Конечно. Я оставила их для тебя, – она вытащила из вазы цветы и протянула их мне, – сегодня с тебя двести рублей. Я бы очень хотела тебе их подарить, но всякий труд должен быть оплачен. Обязательно должен. Даже если деньги не велики.

Я достала из кошелька нужную сумму и протянула ей. Старушка радостно взяла деньги и убрала их в свой ридикюль, а после засуетилась, разбирая вазы, складывая их одна в другую.

«Как и это всё? А как же Гюнтер»? – подумала я.

– Знаешь, он всегда говорил: «Всему своё время», – как бы читая мои мысли, сказала старуха, – такой удивительно мудрый был для своих лет мальчишка. Порой я его не понимала совсем. Не понимала его слов, его поступков. Лишь спустя годы, прожив долгую жизнь, в памяти стали всплывать его слова, и теперь их смысл стал мне ясен, – она с грустью и тоской посмотрела на меня.

– О ком это вы? – спросила я, делая вид, что не понимаю её.

– О Гюнтере, конечно. Ты же о нём хочешь узнать. Для этого и пришла сюда, – воодушевившись и громко захохотав, сказала цветочница.

Я опешила от ужаса. Неужели она всё знает, но как? Как вообще такое возможно?

– Почему это происходит со мной? Почему я словно становлюсь вами и проваливаюсь в вашу жизнь, в те годы? И даже чувства. Почему я всё чувствую? Даже физическую боль я ощущаю, – выпалила я залпом дрожащим голосом. Последняя фраза прозвучала видимо слишком громко, так как старушки с соседних прилавков пристально уставились на меня, ожидая что-то интересное.

– Хорошо, милая, я всё тебе расскажу, но не здесь, и не сейчас.

– Нет уж, я вас больше не отпущу, мне нужны ответы, и я не уйду, пока не получу их, – решительно возразила я ей.

– Ну как же молодые нетерпеливы. Знаю, сама я была такой же, – сказала старуха, улыбаясь, и тут же принялась собирать свои пластмассовые зелёные вазы в большую клетчатую сумку.

– Пойдём, угостишь старушку чаем, – произнесла она, покончив со своими сборами.

И мы пошли в то самое кафе. То, где я её когда – то увидела, сидя за столиком в непогожий день. Именно с этого дня, по неволе я ввязалась в весь этот сверхъестественный водоворот.

– Нет в этом мистики, и волшебства никакого нет, – сказала старуха, отхлёбывая из чашки ароматный Эрл Грей, – есть просто люди… Как бы тебе объяснить… Они особые, одарённые что ли, – она замолчала, и украдкой на меня взглянула.

Я не совсем её понимала, а она, не спешила мне всё объяснять. Попивала себе спокойно чаёк, и посматривала то в окно, то на меня. Казалось, она давала мне время обдумать и принять её слова.

– В чём этот дар проявляется? – не выдержав больше, спросила я прямо.

– В основном эти люди с детства не такие как все. Более эмоциональные, чувствительные. С природой и животными они в особом контакте. Могут чувствовать эмоции и чувства других людей, проживать их сами, и забирать себе. Могут лечить других, таким образом… Понимаешь? Это удивительный и редкий дар.

– Не совсем я вас понимаю. Да, порой я чувствую чужую боль, словно она моя собственная. Уже много лет я не смотрю телевизор и не читаю газет. Чувствую себя очень плохо от новостей. Но это вроде бы давно научно доказано, даже термин есть, определяющий таких людей. Их эмпатами называют. Я думала – это особенность психики, а не дар.